Их эпоха. Совхозный трамплин с планированием в вечные президенты

Что же происходит на самом деле? То ли Беларусь скатывается в азиатчину, то ли, наоборот, Таджикистан европеизируется? Журналист Игорь Карней сравнил политические, экономические, социальные модели двух государств.

«Оптимизация» Основного закона

Александр Лукашенко и Эмомали Рахмон заняли президентские посты в одно и то же время – в 1994 году. До того прошли через Верховные советы: первый – депутат и борец с коррупцией, второй – спикер парламента.

Их биографии во многом идентичны, оба удачно играют на статусе выходцев из народа. Школа, армия, комсомольская работа, партийная карьера, руководство совхозами, депутатство и, наконец, кульминация – президентство «до гроба». Все это время авторитарные политики сохраняют теплые отношение, ни разу между ними не вспыхивали искры зависти или недопонимания.

Вид на памятник отца таджикской нации Исмаили Самони

В распоряжении Лукашенко и Рахмона приблизительно равные территориальные и людские ресурсы. Самое существенное отличие – в разношерстности Таджикистана, начиная многочисленными этническими группами и заканчивая религиозными особенностями региона. В начале 1990-х это и стало предтечей гражданской войны, во время которой на волне неразберихи Рахмон взошел на высший пост. Лукашенко пришлось сражаться лишь с внутренней оппозицией, которую с помощью Кремля он достаточно легко нейтрализовал.

Как бы там ни было, в результате «оптимизации» Основных законов своих стран политические долгожители благополучно пережили коллег-президентов, массово клонированных на территории бывшего СССР – некоторых физически, кого-то из-за периодических выборов, а кто-то свой марафон начал попозже. И уходить на покой, судя по всему, не собираются.

Президентская цитата о «пользе» Конституции

Вертикаль власти в двух государствах выстраивалась по одному сценарию: насаждение авторитарного правления, устранение/изгнание политических конкурентов и реальной оппозиции, наступление на элементарные права и свободы, формирование культа личности (с более явными атрибутами в пользу Рахмона). На фоне сложной социально-экономической ситуации и массового исхода трудовых ресурсов картинки с натуры мало чем отличаются.

Историческая точка отсчета

Если Лукашенко тотально зачистил гражданское общество лишь теперь, Рахмон заткнул своих оппонентов раньше, растасовав между тюрьмой, эмиграцией и потусторонним миром. При этом в Таджикистане работают многочисленные международные представительства, которые власти успешно «доят» в вопросах продовольственных поставок, борьбы с наркотрафиком и т. д.

Такая половинчатая позиция устраивает Запад, который видит в Таджикистане прежде всего буфер на пути «Талибана». А заверения Рахмона в том, что он – первый защитник цивилизованного мира от «самозванцев», захвативших власть в Афганистане, обещают еще большую материальную поддержку в будущем. Не говоря о том, что ожидаемый в любой момент поток беженцев (пока он весьма скромный) Европе желательно остановить на уровне Центральной Азии.

«Икебана» из тюбетеек в честь 30-летия независимости

Тем временем страна отмечает 30-летие независимости, и это повод для гордости, какие бы противоречия ни были внутри общества. Пусть по-советски кондово, но идеологи на социальных бигбордах обильно тиражируют мечту об историческом самоопределении.

И хоть в данном случае суверенный фундамент одинаков и для Таджикистана, и для Беларуси, подход совершенной разный. Признание в Минске на государственном уровне сперва декларации, а после и итогового документа (27 июля 1990 года и 25 августа 1991-го соответственно) противоречит современной историографии. По официальной версии, жизнь в стране началась только после первой из шести инаугураций Лукашенко в 1994-м. А до того, мол, были разброд и шатание.

Даже несмотря на то, что это как раз тот человек, который в статусе депутата выступал против развала СССР и все еще тоскует по «огромной стране, которую потеряли». Признать 1991 год поворотным – значит, подписаться под собственной «несистемностью».

Уличный антураж приграничного Пенджакента

Отсюда и ответ на вопрос, почему Беларусь так и осталась «совковой» – в отличие от того же Таджикистана, где всем архитектурным и географическим объектам вместо большевистских вернули исторические названия (вместе с высшей точкой экс-СССР – пиком Коммунизма, получившим имя основателя нации Исмаили Сомани). Пока беларусские реформаторы словоблудили, установился несовместимый с национальной культурой порядок.

Расширение границ миграции

Периодическая подмена внутренних проблем внешними потрясениями удачно нивелирует накопившиеся вопросы – и в Душанбе, и в Минске благополучие граждан отдано на откуп самим «утопающим». Если уж «бульбяная» Беларусь начала экспортировать чуть ли не брендовый продукт, что говорить о стране, территория которой на 90% является труднодоступной из-за горных хребтов?

Вид на высокогорное озеро Искандер-Куль

Таджикистан долгое время плетется в хвосте стран с самыми низкими доходами в СНГ. Средние зарплаты в пределах 150-200 долларов в эквиваленте, при этом учителя зарабатывают 100 долларов, а музейные работники вообще 50. Как итог, воспитатель помогает в магазине, певец по вечерам таксует, а инженер подрабатывает фотографом. Прокормиться – хватит, отложить на будущее – проблематично.

Кроме того, на всех уровнях процветает коррупция и взяточничество – любое решение упирается в необходимость «позолотить ручку», пусть даже чисто символически.

Отсутствие перспектив порождает гигантскую рабочую миграцию. Официальной статистики по этому поводу нет, но сами люди в приватных разговорах утверждают, что как минимум треть 9-миллионного населения страны находится в постоянном «вахтовом состоянии» – одни уезжают на заработки, другие возвращаются.

Зарождение ячейки потенциальных мигрантов

Бесспорно, это одно из наиболее экспортоориентированных государств с точки зрения оттока человеческих ресурсов. Но в то же время и место, которому мигранты не дают загнуться. Благодаря переводам из-за границы, формируется сносный автопарк, первичный жилой фонд и даже возможность стартового капитала для небольшого дела.

Беларусь не сильно обскакала Таджикистан по уровню благосостояния, подтверждением чему – огромное количество желающих трудоустроиться в соседних странах. А с учетом политических беженцев тенденции весьма серьезные.

Тем не менее, до уровня миграции таджиков еще не дошло. Перед выходными довелось стать свидетелем настоящего столпотворения в аэропорту Душанбе, куда одновременно прибыли несколько рейсов: Доха, Дубай, Москва, Нур-Султан, Стамбул, Эль-Кувейт и т. д. Гастарбайтеры возвращаются на побывку с заработков.

Судя по разговорам, поток мигрантов не утихает, а наоборот увеличивается. Теперь в очередях на паспортный контроль – не только высмеянные в российских шоу недалекие «Рафшаны и Джамшуты», но и квалифицированные специалисты – ученые, врачи, студенты и другие. Это уже не сезонные «стражи метлы и лопаты», а люди умственного труда. Для Таджикистана они гарантированно «пропащие», поскольку при первой же возможности пустят корни на чужбине.

Столпотворение гастарбайтеров на паспортном контроле

Особенно это касается молодежи, которая уже не хочет жить в спартанских условиях. Столица в меньшей степени, а регионы почти повально страдают от дозированной электроподачи. В некоторых местах электричество (а вместе с ним холодильник, интернет, мобильные телефоны и другие блага цивилизации) включается лишь на несколько часов днём, что для ХХІ века уже нонсенс.

А если сюда добавить желание вырваться из тотального контроля за инакомыслием, свой эмигрант будет практически в каждой семье.