ВЛАДИМИР НЕКЛЯЕВ: «ПОЛИТИКА МНЕ НИЧЕГО ЭНЕРГЕТИЧЕСКИ НЕ ДАЕТ. ПОЭЗИЯ — ДАЕТ»

— На недавнем учредительном собрании «Говори правду» было объявлено о намерении кампании принимать участие в президентских выборах. Логично предположить, что вы будете кандидатом?

— Меня еще ожидает такая перспектива, как суд в конце июля. Этот суд будет решать, встал ли я на путь исправления. А если они решат, что я на него не встал, то у них есть разные возможности меня исправлять. И это не только продолжение тех условий, в которых я сегодня нахожусь: быть по вечерам дома, ходить в милицию отмечаться, никуда не поехать, отсутствие возможности активного участия в политических кампаниях… Поэтому заявления о моем участии или неучастии в выборах носят риторический характер.

— Но ведь нельзя исключать и вашей «реабилитации»?

— Кампания «Говори правду» при любом расписании будет в выборах участвовать. Если меня суд под домашний арест не заберет и в колонию не отправит, то я, возможно, буду принимать участие в президентских выборах как кандидат. Но сейчас мы находимся в активном поиске того, что мы называем новым лицом кампании, человека, которого мы поддержим как кандидата на выборах 2015 года. Предпринимаются попытки договориться о едином кандидате — вместе с движением «За свободу» и Партией БНФ. Пока отличаются взгляды на то, как это должно быть и кто это должен быть. Но было бы желание договориться.

— Вам что, мало было 2010 года?

— Даже можно сказать, что слишком много. Но дело в том, что мои планы, которые я имел в 2010 году, не исполнились. Я не то что не сделал все честь честью на Площади — до Площади мне даже не дали дойти, я вообще запланированного не исполнил. И нет ничего нелогичного в том, что я хочу завершить то, что не сделал в 2010 году.

— Напомните три главных тезиса вашей избирательной программы.

— Политические реформы, связанные с разветвлением власти, с разделением ее на законодательную, исполнительную, судебную. Свободные выборы не только президента, но и местного руководства. Плюс экономические и социальные реформы.

— Что из этого останется в программе 2015 года?

— Все это и останется, ведь ничего на сегодняшний день не сделано.

— Вас, кандидатов от оппозиции, не поняло и не поддержало большинство избирателей в 2010 году — почему вы думаете, что поймут и поддержат в 2015-м?

— Наши программы не были детализированы и приведены к каким-то очень простым посылам. Поэтому люди смотрели на наши предложения, как на отвлеченные — не практические, а больше теоретические. Сейчас мы все привязываем к реальной жизни и именно с этим будем идти к избирателям.

— Вы по-прежнему много пишете — можно ли совместить работу в литературе и в политике?

— Спать надо меньше! Я никогда не спал много, а сейчас минимум три-четыре часа в сутки. Честно, этого не хватает — приходится еще устраивать себе небольшой отдых. Я не ложусь спать: закрываюсь в отдельной комнате и полностью расслабляюсь — я научился это делать. В молодости я мог не спать неделями — это не преувеличение. У меня есть поэма «Молния», я ее писал ровно неделю, не ложась спать ни на час. Но так я писал только тогда, когда то, что писал, не было пустым. Когда это даже не мое письмо было, а какой-то «диктант», который я едва успевал записывать. Так я могу и политикой заниматься: только если это не пустое. А сейчас, после Площади, судов, репрессий, после того как надвинулась пустота на нашу общественно-политическую жизнь, к сожалению, политика мне ничего энергетически не дает. Поэзия — дает, проза — дает, а политика — нет. Время такое! Но, стиснув зубы, надо терпеть, и сегодня я значительно больше отдаю литературному письму, чем политике, потому что только за счет этого держусь и выживаю.

— А как же ежедневные дела кампании?

— Все, что можно не делать самому, я перевожу на других. Я терпеть не могу разные там конференции по демократизации и так далее — это переливание из пустого в порожнее. Я участвую только в тех «посиделках», в которых не могу не участвовать. Я же пришел в политику как «спринтер» — «подписался» только под выборы и под Площадь. И после этого я планировал уйти. И так сложилось, что я почувствовал себя перед теми людьми, которые мне поверили, которые за мной пошли, но к которым я не сумел даже прийти на Площадь, виноватым. Вот и получилось, что почти три года бегу фактически стайерскую дистанцию.

— Идя в политику, вы «подписались только на выборы и на Площадь» — на самом деле становиться президентом не планировали?

— Мы рассчитывали на Площадь как на инструмент, который может привести нас к победе на президентских выборах. 2010-й был исключительным годом в белорусской политике и жизни. Этакий белорусский либерализм! И это распахнуло систему — много кто из ее адептов начал поглядывать по сторонам. Особенно с учетом того, что в Москве начали активно дубасить создателя этой системы — фильмы про «батьку», трудности с нефтью и газом. И это длилось до 9 декабря. И избиратели до 9 декабря были совсем другими, чем они стали уже 10 декабря. Я встречался с людьми 8 и 10 декабря — это были разные люди. Настроения зала 8 декабря: «Его не поддерживают в Москве, не будет нефти и газа, а значит — не грядет «чарки и шкварки», и его можно не поддерживать». Все это изменилось после визита Лукашенко в Кремль.

— Вы почувствовали эту перемену и все равно пошли 19-го на Площадь!

— 9 декабря я пришел к моим коллегам — кандидатам в президенты и предлагал сняться с выборов. Согласия в ответ я не получил, а сниматься одному в той ситуации… Все остальные объявили бы меня предателем. Теперь большинство говорит, что надо было сняться, но тогда все, даже в моей команде, выступили против снятия — все настроились на Площадь в том количестве, которое бы не допустило репрессий по отношению к мирному населению. Чтобы там были те 100 тысяч, на которые мы рассчитывали, так и было бы, как мы планировали! Бить же начали не сразу, как пошли провокации, когда они сами разбили там окна — а только после того как они увидели, что можно месить, ничего не боясь, потому что там осталось тысяч пять. Короче, что было — было, а что будет — увидим.

— Почему вам, только одному из кандидатов, не дали дойти до Площади?

— Потому что никто всерьез, кроме кампании «Говори правду», к Площади не готовился. На нас было все: медпомощь, питание, уборные — все это мы подготовили. И два комплекта звукоусилительной аппаратуры, которых нас лишили. Вот и причина — готовность кампании к Площади. Хотя готовность, как оказалось, была недостаточной. Первое, что я сказал по выходе из тюрьмы своим политтехнологам, что они не сумели свои обязанности надлежащим образом выполнить. На них, а не только на мне лежит вина за то, что Площадь не стала такой, какой должна была стать. Во время того разговора вообще решалось, остается ли кампания существовать или мы расходимся. И в тот день я не принял окончательного решения — только через неделю анализа, разговоров я решил, что нельзя оставлять людей, с которыми я прожил один из самых непростых периодов моей жизни.

Мне в тюрьме показывали «кино» с Площади: как «штурмуют» Дом правительства, как лежат какие-то люди в крови — непонятно, живые ли они. Ничего этого не должно было происходить в ночь с 19-го на 20-е — Площадь не должна была долго стоять. Хотя бы из-за мороза — люди начали бы расходиться, несмотря на то, горячо бы их призывали кандидаты или холодно. Но тут выплывает еще одна ошибка кандидатов — нельзя было соглашаться на предложение Лукашенко и двигать в кандидаты в президенты всем колхозом. Ведь не были собраны подписи, необходимые для того, чтобы с полным правом говорить о себе как о легитимном кандидате в президенты. В этом моменте — причина всех раздоров, дрязг и споров, которые ведутся сегодня. Ведь каждый знает, чья кошка чью мышку съела.

— Для вас есть «темные пятна» в истории Площади?

— Остались у меня вопросы, безусловно, и эти пятна… Но чем больше проходит времени, тем лучше я вижу, что даже если ответить на эти вопросы, то они все равно мало что добавят к главному ответу, почему не сложилась победа на президентских выборах 2010 года. А главное в том, что избиратели, пусть и не на 79%, как нам доводят, но поддержали этот режим. Потому что этот режим удовлетворяет их больше, чем удовлетворяло то, что предлагали те люди, которые хотели прийти на смену Лукашенко. В том, что предлагала оппозиция, они не находили ответа на вопрос: «Почему я должен голосовать за него, а не за Лукашенко?» Если эта ситуация сохранится, то ничего мы не достигнем и в 2015 году. Если не сможем им довести очевидное: «То, что вы имеете — это нищенство по сравнению с тем, что будете иметь, когда избавитесь от этой колхозной диктатуры и станете жить той жизнью, которой живут свободные люди». Но это надо довести, и именно потому кампания «Говори правду» занимается социальными проектами. По этой причине мы участвовали в парламентских выборах. По этим причинам мы будем участвовать в выборах местных.

— Вы рассчитываете, что в 2015 году Лукашенко согласится через выборы отдать власть?

— Нет. Я поэт, но не до такой степени наивный человек, чтобы понимать: по доброй воле, из-за каких-то требований Евросоюза или России, никакие изменения во власти через свободные и справедливые выборы не произойдут. А значит — надо заставить Лукашенко уйти выбором народа. Противоречие? Нет. Если на выборах на самом деле проголосует реальное большинство людей против — 60—70%, то какие бы выборы ни были несвободные, но это будет означать конец режима. А для этого надо с людьми работать.

— «Говори правду» достаточно закрытая и тайная структура. Начиная с того, что собрала вместе коммуниста Возняка, бизнесмена Дмитриева, поэта Некляева, и заканчивая вопросом: «Откуда деньги?».

— «Говори правду» — гражданская кампания, там собрались люди, которые идейно скреплены гражданскими взглядами. Тут может быть и коммунист Возняк, и бывший сотрудник президентской администрации Федута, и начинающий бизнесмен Дмитриев, и поэт Некляев.

Никакая мы не закрытая структура. О нашей структуре с самого начала насплетничали столько, сколько ни о ком. Причина— средства, на которые мы организовали кампанию 2010 года. Только у нас были средства, чтобы провести эту политическую кампанию. Только у нас были средства на то, чтобы собрать необходимые 100 тысяч подписей для регистрации кандидата в президенты. Это все поняли, и на это все обиделись: «Он только появился и отбирает то, на что мы положили годы жизни! Не отдадим!» Вот в чем, если говорить правду, кроется причина отношения к «Говори правду». Кто только не приходил и не спрашивал: «Ну, скажи ты — откуда эти деньги?!» Я наслушался столько сказочных сюжетов об этих деньгах!

— А каков ваш сюжет?

— Какие-то деньги мы сумели найти в Евросоюзе, какие-то деньги — от бизнеса, какие-то мы нашли в Москве у людей, которые были связаны с Беларусью. Не было одного источника. Мы провели серьезную маркетинговую работу перед выборами, мы продавали готовый политический продукт.

— В «Говори правду» есть «стукачи» КГБ?

— Странно было бы, если бы их не было. Как есть они и в движении «За свободу», и в Партии БНФ, и в других оппозиционных структурах. В оппозиции если не половина, то добрая треть людей, которых подготовила и туда направила именно эта служба. Я точно знаю о некоторых, что оно так и есть. Я с ними стараюсь не иметь никаких отношений.

— Вы их знаете?

— Знаю. И лучше их знать, чем не знать.

— Вацлав Гавел, когда стал президентом Чехии, не написал ни одного литературного произведения. Вы готовы были на такую жертву?

— Вроде все, что можно было сказать о жизни так, как я ее изведал и понял, написал. Но все равно ощущение такое, что что-то, ради чего я родился на свет, еще не написано. Я должен это написать, и пока я это не скажу и не напишу, я не брошу заниматься литературой независимо от того, буду я президентом или нет.

— И чтобы в качестве «творческого толчка» вам и в 2015 году люди в масках тумаков надавали?

— Нет, я ни кому-то другому, ни себе такого не желаю. Но все может быть, если человеку интересно жить. А мне жить интересно. Я не устал жить. И не устал рисковать.

Разумеется, я не люблю, когда меня бьют, кто любит? Стараюсь хоть раз, но дать в ответ.

— Нужен ли вам политтехнолог?

— Безусловно. Это очень нужная профессия, и ею в Беларуси владеют единицы. Что бы ни говорили о том же Федуте, но он — политтехнолог. Он принимал участие не в одной избирательной кампании, и одна из кампаний привела его кандидата к победе. Можно как угодно относиться к тому кандидату (Александру Лукашенко. — Прим. «Еврорадио») и к тому, что стало из той победы, но в смысле политтехнологий — это достижение.

Очень хорошим политтехнологом была Светлана Наумова. Есть способности у Дмитриева. По интеллекту это один из самых умных людей в белорусской политике. Безусловно, он виновен в том, что по слабости сказал то, что сказал по БТ. И нанес этим вред не только себе, но и «Говори правду». Но ведь он и поплатился за это. А на него вешают и вешают всех собак.

Не думаю, что мне надо кого-то оправдывать — не такие тут большие тайны, все выплывет.

— Как отнеслась ваша жена к планам на 2015 год?

— Она и планы на 2010 год восприняла так, как должна воспринимать жена: «Зачем тебе это надо?». Она считает, что моя миссия в этой жизни — поэзия, литература. Я не спорю, но делаю то, что делаю.

— Есть ли такой человек, которому бы при встрече не сдержались и дали бы в морду?

— И не один! Но назову имена только после того, как мне удастся осуществить задуманное.

— Готовы ли вы к эмиграции?

— Нет. Я не уеду из Беларуси. Не потому что я уже имел этот опыт и знаю, что такое жизнь за границей и что такое борьба в зарубежье. Не уеду я потому, что люблю эту землю больше, чем себя, как бы пафосно это ни звучало.

Змитер ЛУКАШУК, «Еврорадио»