Мог ли Лукашенко не стать президентом

Рассуждения о том, что было бы, если бы не было Лукашенко-президента, я считаю условным отклонением от темы. Лукашенко был частью истории Беларуси еще до того, как формально ею стал. Просто потому, что его физически могло не существовать, но его избиратели были. И в 1994 году именно они решали судьбу страны.

 

Есть такой социолог — Александр Лимаренко. Вот он в 1994 году показал мне, что называется, «схему сборки» лукашенковского электората. Как от каждого потенциального кандидата отходит к кандидату Лукашенко наиболее люмпенизированная его часть, и в совокупности образуется электоральное большинство. Ошибся тогда Александр Петрович, помнится, процента на два, что есть просто погрешность, но никак не ошибка.

То есть Лукашенко побеждал.

Можно ли было его остановить в 1994 году?

То есть можно ли было совершить условное отклонение от нашей общей с вами истории?

Можно — на мой взгляд. Для этого, как я понимаю сейчас (сейчас — тогда я не был таким умным), существовал целый ряд исторических возможностей.

Первая: пост президента не вводится вообще. Но эта гипотетическая возможность не была реализована, поскольку парламентское большинство было тупо убеждено в победе на президентских выборах премьера Вячеслава Кебича.

Вторая: в Конституции вводится ограничение — кандидату не должно быть меньше сорока лет. Лукашенко не хватало бы буквально пару месяцев. И поначалу эту норму собирались закрепить. Но тут, как мы помним, хитроумные Виктор Гончар и Дмитрий Булахов взяли это самое парламентское большинство на «подначку»: дескать, что — Лукашенко испугались? Нет, не испугались! И в итоге — выбрали.

Третья: Центральная избирательная комиссия могла не зарегистрировать инициативную группу Лукашенко, ссылаясь на допущенные нарушения в ходе избирательной кампании, или же не принять собранные подписи в связи с большой долей отбраковки. Но это были первые президентские выборы, и хотя процент отбраковки подписей за Лукашенко действительно был велик в сравнении с остальными, прецедент создавать не хотелось. И его зарегистрировали кандидатом в президенты.

Четвертая: на участках для голосования нет наблюдения, и комиссии осуществляют фальсификации свободно и непринужденно в пользу Кебича. Но наблюдение было, руководил им Николай Статкевич, а комиссии и представить себе не могли, что можно что-то там сфальсифицировать. Если память мне не изменяет, фальсификации были осуществлены всего в одном районе, в котором Кебич выиграл уже в первом туре. А потом и во втором.

Была еще одна теоретическая возможность. Если вместо Кебича выдвигался бы кто-то другой. Например, не столь осточертевший избирателям Мечислав Гриб. Или даже Геннадий Карпенко. А Кебич договорился бы с ними сохранить за собой место премьера. Но для этого нужно было быть трезво мыслящим человеком. Увы, советники нашептывали ему приятные слова о неотвратимости его победы. А слухи о том, что бутылочка коньячку в премьерском кабинете волшебным образом пустела уже к обеденному времени, распространялись сами собой.

В общем, выборы 1994 года были точкой бифуркации. Лукашенко понимал, что выиграет их.

И сам говорил команде:

— Ваше дело — меня зарегистрировать.

Ну, вот и зарегистрировали…

А поскольку тогда Лукашенко неоднократно обдумывал, каким именно образом могут и будут его останавливать на пути к вершине власти, то можно понять, откуда взялось именно то избирательное законодательство, которое мы все сегодня расхлебываем.

Александр Федута, naviny.by