Гастарбайтеры — зеркало народной души

Данные о мигрантах из Беларуси — своеобразное зеркало белорусского общества, особенно поучительны сравнения этих данных с результатами опроса относительно мигрантов из других постсоветских стран.

Первый интересный показатель — численность. 676 тысяч трудовых мигрантов из Беларуси в России на 2017 год — 7% от населения Беларуси. Это немало, но для постсоветских стран — отнюдь не рекорд. В России живут и работают 507 тысяч граждан Армении (17% от населения), 430 тысяч — Молдовы (12% от населения), 622 тысячи — Кыргызстана (10% от населения). Из стран — самых крупных торговых партнеров Беларуси — едут работать в Россию относительно меньше, чем из Беларуси, но не кардинально меньше: из Украины — 2,2 миллиона (5% от населения), из Казахстана — 552 тысячи (3% от населения).

А вот в чем отличия существенны, так это в заработках. Белорусы в среднем — самые высокооплачиваемые иностранные работники, этот средний заработок составляет 41,1 тысячи российских рублей (примерно 685 долларов). Это заметно выше средней зарплаты в Беларуси — на 1 июня 819,3 белорусского рубля (422 доллара), выше обещанных заветных «попиццот».

По сравнению с коллегами из других стран белорусы получают не просто больше, а существенно больше — азербайджанцы и грузины получают в долларовом эквиваленте примерно по 600 долларов, украинцы — по 500 долларов.

Причин таких различий несколько. Стоит упомянуть и белорусское трудолюбие, но представляется, что не последнюю роль играют и иные, структурные факторы. Белорусам легче всех устроиться в России на работу. В исследовании, которое цитирует «Коммерсант», сообщается, что, по оценкам, легально в России работают лишь 64% мигрантов. Приводятся данные о заработках выходцев из разных стран, которые работают в РФ легально и нелегально.

И лишь в графе, соответствующей Беларуси, в позиции «нелегалов» стоит прочерк. Гражданам Беларуси не требуются специальные разрешения на работу в России. Гарантированный легальный статус открывает большие и лучшие, чем для других, возможности трудоустройства.

Еще один важный фактор — владение русским языком. В этом смысле ситуация меняется, в том числе и среди белорусов-мигрантов. В аналогичном опросе 6 лет назад только среди них поголовно все 100% отвечали, что говорят на работе и с друзьями по-русски. Сейчас эти цифры снизились — 94,6% и 84,3% соответственно. По этим показателям владение русским белорусов сейчас незначительно, но превосходит мигранты из Украины — соответствующие показатели 96,3% и 86,7%.

Но в сравнении с выходцами из других стран уровень владения русским у мигрантов из Беларуси в любом случае очень высок. Скажем, среди мигрантов из Армении говорит с друзьями по-русски лишь каждый четвертый, среди мигрантов из Таджикистана и Кыргызстана таких и вовсе всего 13%.

Свободное владение языком страны, в которую мигрант приезжает работать, разумеется, также открывает для него новые возможности.

Белорусские СМИ вынесли в заголовки сообщений об исследовании ЦЭРИ ударный факт — треть белорусов-мигрантов хотели бы остаться в России навсегда. И это правда, точная цифра — 34,2%. Но это не вся правда без сравнения с мигрантами из других стран. Остаться в России навсегда хотели бы 72% трудовых мигрантов из Армении, 71% — из Грузии, 68% — из Украины, 66% — из Казахстана. На самом деле меньше, чем белорусы, хотят остаться в России только киргизы и узбеки.

Эти данные не вполне соответствуют довольно распространенной теории о низком национальном самосознании белорусов. У них низкое, а у армян или грузин — высокое? Тогда почему же доля желающих остаться жить в России среди армян и грузин более чем вдвое больше, чем среди белорусов? Потому что в Армении и Грузии жизнь уж больно бедная? Возможное объяснение, но и в Беларуси она не райская. В Кыргызстане и Узбекистане люди тоже не очень жируют, однако узбеки и киргизы оставаться в РФ хотят меньше, чем белорусы.

Так что желание остаться в России объясняется по крайней мере не только сравнением уровней жизни в РФ и на родине мигрантов.

Тянет белорусов домой. Можно называть это национализмом, патриотизмом, национальным чувством — а неважно, как. Тянет.

Впрочем, вопросник ЦЭРИ предусматривал еще один вариант ответа на вопрос о желаемом будущем — «Постоянно ездить между Россией и страной, откуда приехал (а)». И белорусы тут оказались абсолютными лидерами, этот вариант ответа избрали 36,7% белорусских трудовых мигрантов.

Такой структуры видения своего будущего среди мигрантов нет ни у одного другого народа.

Вспоминается история, рассказанная со смехом польской коллегой после посещения Минска в начале нулевых. В переходе метро, где продавали CD-ки с музыкой, она увидела бирки «Зарубежные исполнители», «Российские исполнители», «Белорусские исполнители». И впала в ступор. Она даже спросила продавца: «А вот если российские исполнители отдельно от зарубежных, так, значит, Россия — не зарубеж?» — «Нет, конечно, это же Россия», — ответил продавец. «Понятно. Так, значит, Беларусь — это Россия?» — донимала моя коллега продавца. «Да нет же, Беларусь — это Беларусь, Россия — это Россия», — следовал ответ. Полька искренне не видела решения проблемы там, где белорус не видел проблемы.

Данные российского опроса среди мигрантов-белорусов — отражение этого амбивалентного отношения белорусов к России. Повторю, дело не только в зарплатах и их сравнении дома и в России, а в диалектике между «мы как они» и «мы не они», между «Россия — не заграница» и «Беларусь — не Россия».

И жизненные решения белорусов-мигрантов очень похожи на самоопределение всего белорусского народа.

Юрий Дракохруст, TUT.BY