Виктор Бабарико: Я искренне не понимаю, о чем ностальгировать

— Я очень люблю свое детство и ничего не хочу в нем менять. Хотя и жалею о многом, что хотел бы, но не мог сделать в детстве. Я завидовал людям, которых встретил в университете, с их багажом знаний и прочитанной литературы. Они прочли много, потому что жили в другой среде, в центре города. Или нашли эти книги в читальных залах. Не в читальном зале шарикоподшипникового завода или МАЗа, а в «Ленинке». Мне хотелось, чтобы эти знания я получил раньше, а не после 18—19 лет.

Детство у меня было замечательное, несмотря на разные ограничения. Но я никогда не хотел, чтобы так жили мои дети.

Я не хочу, чтобы мои дети в качестве игрушек делали самопал.

Я не хочу, чтобы они стреляли из рогатки.

Не хочу, чтобы они бросали карбид в бутылку. Я видел оторванные пальцы, детей, которые лишились глаз…

Не хочу, чтобы я сам или мои дети в восемь часов вечера встали в очередь, чтобы в шесть утра в универмаге «Беларусь» получить финские сапоги.

Я не хочу тридцать лет работать и стоять в очереди, чтобы получить квартиру. И другого варианта у тебя нет. Я хочу иметь возможность заработать на квартиру за год.

Молодежь сегодня вообще не хочет на квартиру зарабатывать. Молодые хотят зарабатывать, чтобы ее арендовать. И это замечательно и правильно, на мой взгляд.

Я искренне не понимаю, о чем ностальгировать. Да, наверное, если ты был сыном профессора, жил в пятикомнатной квартире, пользовался продуктовым распределителем…

В Советском Союзе я знал, как сделать так, чтобы у тебя была квартира не к 60 годам, а к 40. Комсомол, партия, профсоюз. Я хотел свой сценарий написать, а мне говорили: «Извини, брат, что значит — свой сценарий?».

Если ты хочешь квартиру, приходишь в институт. Три года младший научный сотрудник, потом научный сотрудник, потом старший. В лучшем случае через 10 лет машина, через 15—20 лет — квартира. Какие варианты еще были?

Мне этот сценарий не нравился, а другого и не было. Если кто-то жил по-другому — покажите. Для меня это до сих пор загадка.

По идее, я должен был быть самым выигрышным ребенком в советское время. Родители — пролетарии. Ради чего пролетарское государство строилось-то, собственно? Для детей пролетариев!

Помню, как офигел, когда прочитал роман Эдуарда Лимонова «Это я — Эдичка». Человек показал правду жизни заводского района в СССР. Оказывается, еще кто-то жил так же, как и я. Бывает же!

Я могу гордиться своими навыками выживаемости, приобретенными в детстве. Но представить, чтобы у моих детей или внуков основная задача была выживать, — уж извините.

Прошлое нужно не забывать, но его нельзя возрождать. Не может быть целью возврат в прошлое. Это тупиковый путь.

«Салідарнасць»