«БЕЛОРУССКАЯ ТЮРЬМА НА ЖЕНЩИН НЕ РАССЧИТАНА»

Считается, что Беларусь имеет наивысший процент заключенных-женщин среди всех стран Европы и бывшего СССР. В соседней России эта цифра составляет 6,5%, в Украине — 6,1%, в Польше, как и в среднем по Европе, — примерно 4%.

Средний срок тюремного наказания женщины в Беларуси также высок — 5,6 года. В то время как в соседней России — 3,5 года. Более 2/3 осужденных женщин — в детородном возрасте.

«Беременность в полезных целях»

… Даше немногим более 20. До колонии училась в колледже управления и права. Всего отсидела чуть более двух лет по очень «популярной» сейчас среди осужденных женщин статье 328 (хранение и распространение наркотиков). «Среди «женских» преступлений также кражи без применения насилия, убийства, грабежи под воздействием алкоголя или наркотиков, а еще — мошенничества и хулиганка», — рассказывает девушка Радио Свобода.

Телерепортаж, снятый год назад, вскоре после освобождения Даши из гомельской колонии, девушка смотрит дома вместе со своим другом. Оба стремятся строить новую жизнь, семью и сделать все, чтобы наркотики, которые привели девушку за решетку, забыть как тяжкий сон…

Даша узнает всех «героинь» передачи. Она очень сочувствует заключенной матери Люсе, которой за тяжкое преступление сидеть еще много и которую скоро должны разлучить с ребенком. По закону дети «зэчек» могут находиться в тюремном Доме малютки до трех лет, а потом их переводят в детский дом. Свою дочь Люся сможет увидеть лет через восемь, не раньше.

«Люся — хорошая мама», — считает Даша. Но так можно сказать не про каждую осужденную. Чаще всего женщины стремятся попасть на зону уже беременными. Родив ребенка, они имеют много льгот — улучшенное питание, на пару-тройку часов раньше их освобождают с работы, чтобы побыть с ребенком в Доме малютки, некоторые могут даже рассчитывать на условно-досрочное. При освобождении «мамки» получают материальную помощь — вещи, деньги, игрушки. Сами же, когда выходят, нередко просто бросают своих детей.

Девушка вспоминает историю, как одна из таких «мамок», оказавшись на свободе, бросила дочь на железнодорожном вокзале в камере хранения. Для сотрудников вокзала это был не первый подобный случай. После звонка в колонию так называемая мать была найдена очень быстро. Что стало с ребенком — неизвестно. Скорее всего, если он выжил, его направили в детский дом…

«В видеорепортаже, разумеется, много глянца, — отмечает Даша. — Настоящая же жизнь остается за кадром».

По ее мнению, главная проблема женской тюрьмы в том, что она в нынешнем ее виде абсолютно не рассчитана на женщин. Женщина подчинена тем же требованиям, что и мужчина: единая форма одежды, необходимость ходить строем, очень похожий характер работы, те же наказания, включая СИЗО, даже одинаковое количество продовольственных посылок и свиданий. В отличие от мужских колоний, которые есть, пожалуй, в каждой области Беларуси, женские расположены в одном регионе — на юге. Подавляющее большинство женщин, таким образом, сидит вдали от дома. Далеко не каждая семья может позволить себе расходы на поездку в другой конец страны.

«Моемся раз в неделю»

«Важно добавить и то, как тюремная система Беларуси издевается над женской природой, — рассказывает бывшая осужденная. — Мыться можно только раз в неделю. Если позволишь себе помыться сверх того, то это уже нарушение. Один раз дополнительно отводится пару часов на мытье головы, и то там драка такая случается у этих пары умывальников. Стирать белье можно раз в неделю.

Все на тебя орут, потому что спешат. Есть немало женщин, которые не следили за собой и на воле. Они не хотят ни с кем ссориться, а потому моются раз в неделю. Когда большая скученность, то можно представить себе, чем ты дышишь ежедневно.

Чем болеют «зэчки»?

Даша утверждает, что, пожалуй, все осужденные женщины имеют на зоне воспалительные процессы. Даже в самые сильные холода женщина должна носить юбку, ведь теплые штаны запрещены. Обувь, если некому из дома выслать сапоги, — это «чувяки», такие башмаки, которые промерзают, рвутся. Сушить обувь в помещении нельзя. К гинекологу попасть трудно из-за очередей, с медикаментами вообще проблемы.

Даша: «В общем, как и во всем остальном, разделение идет на тех, у кого есть кто-то на свободе, и на тех, у кого никого нет. При мне был случай, женщину звали Валей, у нее никого не было на свободе. Она была осуждена на большой срок. При мне у нее начались боли в животе. Она пыталась обращаться к врачам, просить контролеров, чтобы сводили в санчасть. Но все говорили: ты косишь, чтобы не идти на работу. Думали, что она все придумывает.

А Валя с каждым днем все больше чернела. В итоге через пару недель ее все же забирают в санчасть. От диких болей она разбивает себе голову о стену. Ее все-таки везут в городскую больницу. Там экстренно оперируют. Онкология, все внутри уже сгнило. Там, в больнице, она и умерла.

Были и такие случаи, что даже и не успевали довезти до больницы. Умирали в отрядах, в санчасти. Но мне больше всего запомнился вот тот случай с Валей. При мне, в моем отряде, на моих глазах. Полное безразличие всех. Считается, что осужденные — симулянты. У них «по-настоящему» болеть не может…»

Исправление работой

Как отмечают бывшие осужденные, в женской зоне работают все. Для большинства — это единственная возможность иметь хоть какой-то минимум денег. Самая лучшая оплата труда — у тех, кто занят на швейном производстве, где шьют военную одежду. Если хорошо работаешь, выходишь в дополнительные смены, можно заработать почти столько, сколько и на свободе…

Бывшая осужденная Жанна еще в свободной жизни получила специальность швеи. В колонии Жанна оказалась за хулиганство, совершенное в состоянии сильного алкогольного опьянения. Вскоре после освобождения, опять же за систематическое пьянство, ее осудили административно с направлением в женский ЛТП в Староселье.

В то, что Жанна, высококвалифицированная швея и мать двоих детей, сможет вернуться к нормальной жизни, сегодня не верят ни дети, материнских прав на которых она лишена, ни их бабушка, ее мать, ни сама Жанна. Наша беседа состоялась в редкий и короткий час между запоями, когда женщина работала и была даже востребована как специалист. Сравнивая условия в колонии и ЛТП, Жанна склоняется к тому, что все же в колонии было лучше.

Жанна: «В Гомеле видно было, где начальство. Есть к кому обратиться. Знаешь свои права, обязанности, законы. В ЛТП — такое впечатление, что набрали людей, потому что некому работать. Никто не знает, кому что начисляют. У всех алименты, долги растут, а бригадир может насчитать подруге одно, а тому, кого не любит, мизер. Хоть сдохни с этими долгами. У меня самой оклад был 800 тысяч, а мне нужно было платить 2 миллиона».

Авторитетное мнение

Как считает кандидат психологических наук Людмила Мирзаянава, ни тюрьма, ни ЛТП сегодня не в состоянии избавить женщину от наркотической или алкогольной зависимости. Людмила Мирзаянава ссылается на международный опыт. Согласно исследованиям, только комплекс мер — медицинских, психологических, воспитательных и социальных — может способствовать каким-то переменам в поведении наркоманки или алкоголички. Из-за решетки на волю такая женщина выходит социально дезорганизованной, с тягой к своей привычке пить не менее чем раньше.

По материалам Радио Свобода