TOP

Виталий Цыганков. Приглашение к диалогу?

А может – это предложение добровольно сдаться?

В середине апреля политолог, руководитель инициативы «Минский диалог» Евгений Прейгерман опубликовал в газете «Наша Ніва» текст с заголовком: «Белорусская государственность стоит перед серьезным испытанием».

Автор утверждал, что сочетание коронавирусного и экономического кризисов может стать трагическим для Беларуси, если власти или оппозиция наделают ошибок.

«Мы уже вошли сразу в три кризиса, которые, судя по всему, ощутимо изменят весь мир… Даже по отдельности каждый из них несет для Беларуси огромные вызовы. А вместе они вытолкнут страну в беспрецедентную турбулентность», — пишет Прейгерман.

Из всех видов диалога власть предпочитает более простой и привычный метод — дубинку.

Политолог не останавливается на констатации проблемы и предлагает свое решение проблемы, которое, однако, сводится к незатейливому девизу кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!» «Все эти годы многие явно важные для страны решения не принимались лишь потому, что то ли власти, то ли оппозиция считали, что они совпадали с интересами оппонентов. Кризисы — хороший повод понять, что интересы независимой Беларуси все же важнее… Наконец, иногда достаточно просто терпимости и сдержанности в поведении и высказываниях».

И если оппоненты не осилят «даже этих простых вещей, то мы с большой вероятностью провалим предстоящее испытание белорусской государственности. Тогда последствия могут быть самыми трагическими», — пишет Прейгерман, которого многие считают человеком, приближенным к министру иностранных дел Беларуси Владимиру Макею.

Естественно, что после публикации на страницах прессы и в социальных сетях разгорелась живая дискуссия. Лучшие публицистические умы страны посчитали необходимым непосредственно ответить Евгению либо выступить со своими тезисами — Валерий Карбалевич, Александр Федута, Юрий Дракохруст, Артем Шрайбман, Владимир Мацкевич… И тут сразу бросается в глаза, что все «ответы» на статью Прейгермана исходили исключительно с одной стороны баррикад — со стороны гражданского общества.

Власть, как обычно в таких ситуациях, промолчала. Никто из ее представителей или хотя бы провластных политологов или журналистов не написал яркий полемический текст о том, как нам всем надо объединиться, перестать нападать друг на друга и вместе вести Беларусь к процветанию. Власть опять не ответила, как не ответила она в 2017 году, когда главный редактор «Народной воли» Иосиф Середич предлагал ей начать реальный диалог с оппозицией.

Впрочем, нечему удивляться. В белорусской истории последних десятилетий, как только власть чувствовала хоть какое-то оживление политической активности, она не задумывалась про диалог, а прибегала к более простому и привычному методу — дубинкам. Так было и в 2011 году, когда возмущенные девальвацией люди вышли на молчаливые акции протеста (единственное, что им осталось, — это молча хлопать, но и за это их хватали и бросали в автозаки), так было и в начале 2017-го, когда граждане вышли на улицы с лозунгами «Мы — не дармоеды» после принятия антитунеядского декрета. Да и сейчас, в разгар эпидемии коронавируса, когда вроде бы стоит задача объединять общество, власть арестовывает блогеров и добровольно-принудительно загоняет людей на «парад во время чумы».

Лукашенко не был замечен в особой привязанности к культуре дискуссии и восприятии чужого мнения.

Любой диалог предусматривает хоть какое-то единство целей и понимание того, в какую сторону участники дискуссии хотят продвигаться. В условиях неограниченных президентских полномочий, отсутствия сдержек и противовесов, разделения властей само понятие «диалог» выглядит достаточно курьезно. Да и тот единственный человек, от которого зависит решение о реальном общественном диалоге, как-то не замечен в особой привязанности к культуре дискуссии и восприятии чужого мнения, тем более альтернативного.

Более того, все эти годы одна сторона потенциального диалога (власть) просто не признает вторую в качестве даже потенциального субъекта для любой формы переговоров. «Пятая колонна», «свядомыя», «так называемая оппозиция», «отморозки» — как еще президент Лукашенко не называл своих политических оппонентов?

Хорошо, даже если предположить, что оппозиция и гражданское общество глубоко проникнутся серьезностью и уникальностью момента, отбросят все свои обиды, забудут про отсидки и избиения, осознают ответственность за судьбу страны, и… все же протянут руку власти? Как это должно выглядеть на практике? Оппозиция должна заявить, что теперь поддерживает действия президента и, например, готова выходить в разгар пандемии на очередные массовые мероприятия по его призыву? Ну, или хотя бы слишком резко не критиковать действия властей, на что фактически намекает в своем тексте Прейгерман?

Но если допустить такой фантастический поворот, что гражданское общество так и сделает ради какого-то гипотетического «высшего блага», что изменится?

Оппозиция чем-то мешает власти принимать правильные и продуманные решения, торпедирует их в парламенте, в местных органах власти? Нет, оппозиции там нет вот уже 20 лет.

Если и допустить такой малореалистичный вариант, что в какой-то момент нынешняя власть действительно пойдет на диалог, — то это только в том варианте, когда власть будет настолько слаба, что общество радикально откажется вести себя так, как требует от него вертикаль. Пока за все 25 лет правления Александра Лукашенко мы с такой ситуацией не сталкивались, наверху всегда обходились единственным известным там способом — дубинками и арестами.

Как остроумно было замечено, главный смысл статьи Прейгермана можно свести к известному выражению «не раскачивайте лодку — нашу крысу тошнит».

Однако нельзя говорить, что «та сторона» совсем никак не отреагировала. Журналисты государственного издания отличились в фейсбуке — один назвал своих коллег из негосударственной прессы «трупоедами», а второй предложил собрать «эмигрантский пароход. Как в свое время из Крыма в Константинополь. За спекуляцию на беде, за раздувание паники, за трансляцию пустых слухов, за заработки на благотворительности. Всех этих Наших нив и Тут.баев, Адарку Гуштын и Антошку Мотолько, всю эту никчемную грязь под ногтями, возомнившую себя прессой — пинком в Польшу, в компанию со Степкой Путило и Наташкой Радиной. Они не нужны стране. Они паразиты на ее теле».

И это никак не отдельное высказывание, каждый «Клуб редакторов» на БТ половину эфирного времени посвящает полемике с негосударственной прессой. Хотя, конечно, «полемика» — не совсем точное слово.

Какие белорусы могут требовать: «Путин, приди и спаси!»?

Впрочем, текст Евгения дал толчок для новых дискуссий на вечную тему — «угрозу независимости». «Беларусь сама себя подрывает изнутри, вместо того чтобы концентрировать все свои небольшие ресурсы ради преодоления кризисов. Страна становится еще более легкой добычей не только для абстрактных кризисов, но и для тех конкретных групп интересов внутри и за пределами, которые работают против белорусской государственности», — пишет Прейгерман.

И у меня, конечно, возникает закономерный вопрос, почему, как только любой кризис, так у нас в Беларуси вновь всплывает «угроза независимости». Все нормальные нации, если сталкиваются с серьезными внутренними проблемами, начинают выдвигать требования к своей собственной власти. Требуют ее отставки или радикального изменения политики. Но никто не начинает просить каких-то иностранных благодетелей все исправить и «навести порядок». А вот белорусы, как утверждают публицисты и политологи, в момент кризиса власти и государства, начнут требовать: «Путин, приди и спаси!».

Почему греки, столкнувшись с невиданным в истории финансовым кризисом, не закричали: «Меркель, приди и забери!»? Ирландцы ни в какой ситуации не закричат: «Лондон, спаси нас!». Литовцы не призывают польского президента избавить их от кризиса и присоединить в состав Польши. И только для белорусов любой намек на кризис сразу же возрождает разговоры об угрозе независимости.

И все это возвращает нас к базовым вопросам — само-идентичности, языка, национального самосознания, роли истории и культуры, системы образования и национальных СМИ. Потому что когда все это присутствует, то никакие экономические и политические кризисы не поставят под сомнение само существование нации и государства.

Виталий Цыганков

Читайте также:

Мир после коронавируса

Белорусы любят социализм больше, чем мы думаем

Про «кашу в голове» и новых комсомольцев

Почему и как белорусы — не русские

Рубрика «ВЗГЛЯД И ГОЛОС»:

Александр Федута. После прошлого

Игорь ДракоКто должен править

Петр КузнецовСистема «ниппель»

Альгерд Бахаревич. Если бы прошлой осенью… Карантин как возвращение

Присоединяйтесь к нам в Фэйсбуке, Telegram или Одноклассниках, чтобы быть в курсе важнейших событий страны или обсудить тему, которая вас взволновала.