МОЙ «КРЕСТОВЫЙ ПОХОД» ЗА МОДЕРНИЗАЦИЕЙ
В последние годы я ушла из политики, но не из общественной жизни. В некотором смысле чувствую себя даже свободнее, поскольку теперь не являюсь депутатом парламента и могу не оглядываться на нужды округа и моих избирателей. Ибо любые трения с белорусской властью депутата-демократа чреваты прежде всего осложнениями для его избирателей.
Именно их просьбы, переданные через избранного представителя в исполнительную власть, будут саботироваться. Чтобы в следующий раз на выборах избиратели лишили этого кандидата своей поддержки и проголосовали за другого, сотрудничающего с властью…
Сам депутат парламента на 4 года — самый свободный человек в стране. Он может выступать с любыми инициативами, критиковать власть. Весь срок депутатской каденции ничего ему за это не будет. Будет потом. Забаллотируют.
Легко было работать во втором созыве Палаты представителей. Там были демократические депутатские группы (в одну из них входила и я), которые отчасти брали на себя ответственность за политическое поведение своих членов и в этом смысле играли роль громоотводов. Внимание Большого Брата рассеивалось на множество политических субъектов.
И вот тогда-то, по слухам в депутатской среде, якобы была внедрена одна техническая новинка для более эффективного сбора информации. О ней мне рассказал мой коллега, блестящий профессионал, которого «завалили» на следующих выборах. Теперь он работает в Москве и чувствует себя прекрасно. Россия приобрела, мы потеряли.
Предыстория. Меня пытался склонить к сотрудничеству один из руководителей более радикальной группы, чем была моя. Сам по себе этот депутат заслуживал всяческого уважения. Но вот некоторые его партнеры…
При этом коллега невольно подсказал мне одну идею. Он поведал, как проверяет надежность потенциальных партнеров: каждому рассказывает что-то особенное и ждет, всплывет ли эта информация и где именно.
Точно так же я решила проверить его. Для чистоты эксперимента оставила свой мобильник на рабочем столе, вызвала коллегу из Овального зала в безлюдное фойе, обязав прийти без телефона, и сделала ему одно уникальное «предложение». При этом предупредила, что в целях моей безопасности он не должен обсуждать его с коллегами и что решение — полностью за ним. Назвала и краткие сроки для принятия решения. Идея была абсолютно утопической. Но интересной. И неповторимой с точки зрения случайного совпадения.
А дальше оставалось только ждать, откуда вернется ко мне вброшенная информация.
И она вернулась! На совещании у президента и из уст самого президента! В этом мероприятии участвовало все руководство Палаты представителей, высшее чиновничество и четверо рядовых депутатов, у кого были предложения к власти ранга президентского решения.
Я пришла с идеей введения института уполномоченного по правам ребенка и с просьбой о защите от ложного банкротства коллектива Ново-Сверженского лесозавода. Его отказался поддержать свой, местный депутат. Забегая вперед, скажу, что оба вопроса в последующем были решены. Но так по-бюрократически, так формально, без души, что лучше бы их изначально оставили без ответа. По крайней мере работники завода могли бы продать свои акции, а не отдать «за так» государству.
И вот в самом начале обсуждения выступил президент и предупредил, чтобы мы, депутаты, не делали того, о чем он сейчас скажет. И сказал это, сверкая глазами и постоянно останавливая свой огненный взор на мне. Я расхохоталась, чего оратор никак не ожидал. Положение спас Малофеев. Он спросил: «Александр Григорьевич, а как это возможно? Мы не поняли…» В нарушение регламента я громко, без микрофона обещала объяснить ему это потом.
Почему я смеялась? Во-первых, менее всего я могла ждать озвучивания моего «интересного предложения» коллеге от президента. Во-вторых, неожиданным и соответствовавшим природе смешного было то, что опытнейший политик страны поверил в реалистичность идеи. По абсурдности могу сравнить ее с торговлей участками на Луне.
После совещания я поделилась происшедшим с уважаемым мной коллегой по фракции и выразила горечь от разочарования в том, кто «сдал» информацию. Но молодой депутат попросил не спешить с выводами. И поведал об устройстве, которым с недавних пор якобы оборудовано наше крыло Дома правительства. По его утверждению, оно идентифицирует голоса примерно 30 депутатов с демократическими взглядами, образцы которых использовались для создания базы. И может записать беседы с их участием в любом месте, а не только в пустом фойе…
В третьем созыве Палаты представителей пришлось работать уже без «лонжи». Страховать меня было больше некому. К концу второго созыва всем дали понять, что с вольницей депутатских групп пора заканчивать. И самые осмотрительные стали выходить оттуда, заботясь о будущих выборах. Так что в новом созыве правее меня была действительно только стенка…
Кучинский специализировался на критике правительства. Я критиковала общественные порядки оптом и в розницу, но при этом всегда предлагала альтернативу. И делала это в корректной, уважительной по отношению к госаппарату форме. И потому, что действительно уважаю номенклатуру за работоспособность и исполнительскую дисциплину. И потому, что мне претят политический надрыв и передержки. И потому, что форма подачи вопроса для того же президента нередко была важнее содержания. А оппозиция этого долго не учитывала, на словах ратуя за диалог сторон, но демонстрируя оскорбительное отношение к президентуре.
А я всегда старалась работать на результат. Пустое словесное сотрясение воздуха меня не интересовало. Клятвы в преданности демократическим ценностям хорошо проходят в западных политических аудиториях. Практичные белорусы предпочитают реальные дела. На них я и ориентировалась.
…Последнее мое выступление состоялось уже после окончания выборов-2008 и содержало критику проекта бюджета.
Это многих удивило. Зачем выступать, если в следующем созыве тебе не работать? Думаю, дело — прежде всего. Некоторые мои бывшие коллеги-депутаты почему-то считали меня безрассудно смелой, даже отчаянной. Но для того, чтобы просто быть собой, никакой особой смелости не требуется.
А вот былые коллеги из оппозиции, напротив, почитали меня человеком, «легитимизирующим власть». Отдельные политики и газетчики даже предлагали мне сдать мандат. Один израильский журналист, смеясь, рассказывал: «В какой партийный офис ни захожу, первые слова: «Вы только ни в коем случае не верьте Абрамовой!»
Я ему объяснила, что в политическом гетто — свои нравы. Что удачливых конкурентов никто не любит. И что я знаю и о системной работе по дискредитации нашей тогдашней общественной организации в западных посольствах, и о заблокированных заявках на гранты, и о присвоении содержащихся в них проектных идей. Беларусь — страна маленькая. Всегда найдутся свидетели, желающие поделиться пикантной информацией.
Никогда не понимала оппозиционных претензий ко мне. Я же отродясь ничем не была ей обязана. Напротив, долгое время предоставляла ей в безвозмездное пользование свои знания, навыки и усилия. И только после односторонних, неспровоцированных действий по вытеснению нашего общественного движения за пределы оппозиции мы ушли в самостоятельное плавание. И все от этого стали не сильнее, а слабее.
Пришлось разрабатывать свою личную стратегию деятельности с учетом «агрессивной внешней среды». Пробившись в 2000 году в Палату представителей, я приняла решение придерживаться персональной программы по содействию модернизации страны. Так как не была уверена, что найду надежных, долговременных партнеров.
Ведь модернизация — это переход от традиционного к современному обществу, Запад эволюционировал путем стихийной модернизации. Нам достался удел догоняющей (Запад) модернизации. Догоняющая модернизация позволяет постепенно, нелинейно заменять традиционные институты, отношения и ценности на современные. При этом учитываются национальные особенности, традиции, менталитет народа, характер действующей власти, политического режима и т.п.
И я решилась попробовать формировать и задавать «стандарт поведения». То есть вести себя так, как будто работаю в полноценном парламенте со свободой мнений, с контрольными функциями и прочими необходимыми атрибутами. Публично я отстаивала собственные демократические убеждения, но участвовала в обсуждении точки зрения оппонентов, приучая их к дискуссии как норме. Да, мне иногда отключали микрофон, не давали слова при обращении за выступлением, читали нотации, заявляли, что парламент — не место для дискуссий. Приходилось пояснять, что само слово «парламент» происходит от слова «говорить», а не от слова «молчать».
Одновременно я постоянно работала на нужды округа по наказам моих избирателей. Так я постепенно адаптировала даже многих консервативно настроенных людей к мысли, что депутат-демократ вовсе не Франкенштейн, а защитник их интересов. И разумные люди традиционных взглядов задумались: раз уж наш депутат так старательно защищает наши права, может, в ее взглядах есть что-то полезное для нас?
Так что будем надеяться, что свой маленький вклад в модернизацию страны я все-таки внесла.
http://olga-abramova.livejournal.com/