ЕС МОЖЕТ ОБМЕНЯТЬ СПИСКИ НЕВЪЕЗДНЫХ НА ПОЛИТЗАКЛЮЧЕННЫХ

— Насколько вероятно, что Евросоюз, чтобы помириться с официальным Минском, пойдет на отмену списков невъездных взамен на освобождение политзаключенных?

— Я не исключаю такой вариант: списки невъездных — на политзаключенных. Полной отмены, чтобы сюда попадала и фамилия президента, — в такой размен «всех на всех» мне верится с трудом. Но освобождение политзаключенных и, по крайней мере, значительное сокращение размеров «черного списка» — такой сценарий может быть реализован. Другое дело, что стратегически это ничего не решает. Стратегического видения того, что делать с Беларусью, у Европейского союза как не было, так и нет. Именно поэтому я и не исключаю, что, озвучивая такую позицию, белорусский МИД начинает приучать общественное мнение — и российское, и западное — к мысли о том, что такой размен, возможно, готовится.

— Сама процедура включения в список невъездных в ЕС есть, а вот процедуры исключения из него — нет. Если это будет не полная отмена списка, а исключение части людей из него, то как Евросоюз это будет делать?

— Создание такого списка было политическим решением, а политические решения не требуют процедуры. На уровне заседания, к примеру, министров Евросоюза это можно решить. Та процедура, которая применялась во время введения, а затем — во время расширения списка, может быть применена и для его отмены.

— А первый кто должен сделать шаг в этом размене?

— Здесь существует определенная сложность… Она более эмоционального характера — европейцы уже обжигались на обещаниях Лукашенко. И поэтому своим контрагентам в Минске они полностью не доверяют. Но с точки зрения дипломатии можно договориться о том, что никто не первый. Что это именно размен и что действие начинается одновременно — объявляется амнистия, пересмотр дел политических заключенных, назначается дата, когда политзаключенные должны выйти на свободу, и в этот же день вступает в силу решение насчет «черного списка». Но… Европейцы требовали не только освобождения политзаключенных, но и их реабилитации. И возвращения им прав на участие в политическом процессе. Проблема в этом. То, что Минск готов пойти на реабилитацию, мне не кажется очевидным.

— И каким вы видите выход из этого тупика?

— Есть люди, которые считают, что реабилитация должна быть обязательным условием, а есть те, кто считают, что освобождение конкретных людей — это уже само по себе достижение. Вспомните Санникова: большинство людей на Западе было удовлетворено самим фактом его освобождения. Поэтому я считаю, что реабилитация — это необязательная позиция, это то, о чем будут вестись переговоры.

— Макей утверждает, что дальнейшее усиление санкций против официального Минска не сможет ухудшить существующий сегодня в отношениях Беларуси и ЕС статус-кво. Вы с этим согласны?

— Сам факт усиления санкций Евросоюза в отношении Беларуси мне сегодня кажется невозможным. Ну, или — маловероятным. В Беларуси не произошло ничего такого, что дало бы основания для новых санкций. После «десанта мишек» послы не уехали из Беларуси. А вводить новые санкции только потому, что предыдущие не дали результата, всегда очень тяжело. Ко всему, надо четко представлять: чего вы хотите добиться усилением санкций?

— Макей вспоминает фразу, не указывая, кому она принадлежит: «Вы или отходите от России и приближайтесь к Евросоюзу, или отходите от Евросоюза и приближайтесь к России». «Но мы не хотим ни от кого отходить», — говорит Макей. Как к приближению к Евросоюзу отнесутся в Москве?

— Не знаю, говорили ли такую фразу в адрес Минска — мне с трудом верится, что на официальных переговорах или во время официальных контактов такие вещи напрямую заявлялись. Даже если так думали. Тем не менее пока у Москвы нет особых причин для волнений. Они были до выборов 2010 года — тогда свобода маневра Минска была достаточно большой. Сегодня она не такая большая. Сегодняшней сверхцелью дипломатической работы Беларуси может стать возобновление отношений до того уровня, на котором они были в 2010 году. И только потом думать о том, чтобы выводить их на другую стадию. Но это займет столько времени, что беспокоиться и начинать делать какие-то вещи, чтобы этому повредить, нет никакой необходимости. У Москвы недостаточно ресурсов, чтобы окончательно подчинить себе Минск и лишить его самостоятельности, но у нее и нет никаких особых причин для паники, чтобы реагировать на какие-то заявления о возможности возобновления отношений между Западом и Беларусью.

— Мне кажется, вы не верите в то, что особо высоко отношения между Беларусью и Евросоюзом способны подняться…

— Да! До декабря 2010 года эти отношения были на подъеме. И там можно было играть очень эффективно на балансе. Нынешняя «точка равновесия» принципиально другая. Тогда у Москвы были основания для волнений, а сегодня их я не вижу. Есть институциональные привязки, есть привязки экономические, есть факт возобновления субсидий — Минск сегодня в значительно меньшей степени способен на какие-то резкие движения. Поэтому небольшое улучшение отношений и будет именно небольшим. Сегодняшнюю ситуацию мы не будем сравнивать даже с 2008 годом — она все равно хуже!

— В 2010 году у Москвы были основания для волнений… Как в таком случае вы относитесь к версии, что за событиями Площади стоит «рука Москвы»?

— Я считаю, что решение принималось в Минске. Минск никогда не терял контроля над происходящими в стране процессами. В начале декабря 2010 года Минск обеспечил себе достаточно сильный тыл. Правильное было то решение вечером 19 декабря или нет с точки зрения стратегической — сейчас это обсуждать бессмысленно. Тем не менее я считаю, что решения принимались в Минске — независимо от того, правильными они были с точки зрения выживания режима или ошибочными.

Змитер ЛУКАШУК, «Еврорадио»