Мой друг — Лукашист

Моему другу детства Володе (назовем его так) около 40. После окончания советской школы в конце 80-х, как и многие способные ребята в то время, он поступил в военное училище. Когда СССР распался, большинство моих военных одноклассников вернулись в Беларусь— кто в бизнес, кто в силовые структуры. Володя тоже вернулся в Беларусь и пошел в одно из министерств, где носят погоны. Служба, насколько я понимаю, шла спокойно — без залетов, но и без особых рывков, соответственно его спокойному, взвешенному и ответственному характеру. Теперь он подполковник. Я так считаю, что любой человек в погонах, если не имеет залетов, должен стать под конец карьеры минимум полковником. Это как школу с медалью окончить — не надо быть особо одаренным, чтобы этого достичь.

Работы много, работа преимущественно кабинетная, с людьми и бумагами, каждый день с 8.30 до 18 и позже. В министерстве, как сейчас принято, стоят турникеты, которые фиксируют время входа и выхода из здания. Я удавился бы от такого рабочего режима, но Володе нормально, потому что это соответствует его спокойному, взвешенному и ответственному характеру.

Володя никогда в жизни не был за границей. Раньше я думал, что это от недостатка денег — жена учительница, а у них два сына. Но вот недавно они продали квартиру родителей и на вырученные деньги купили машину, сделали ремонт. «А чего же вы на курорт не съездили?» — «Да не хочу я», — честно ответил он. Думаю, последние 20 лет мой друг не был в клубе или на дискотеке. Когда-то я сводил его на концерт «Машины времени» — подозреваю, что других концертов он не посещал.

Независимую прессу и сайты Володя не читает. Хватает телевизора и государственных газет, которые есть на работе. (Я и эту статью пишу только потому, что уверен: он ее не прочитает.) О последнем скандале вокруг «Мисс Минск» Володя не слышал, потому что об этом не сообщали государственные СМИ. Володя верит, что Горбачев продался Западу и поэтому развалил СССР, а американцы хотят повсюду навязать свои порядки. Вместе с тем он уважает язык и культуру. «Язык нужно поддерживать, тут я с тобой согласен», — говорит он мне.

Обычно с друзьями детства политику обсуждают не часто, хватает других тем. Володя не менее меня критиковал власти, различные идиотские проявления белорусской действительности, а моменты несогласия с моими подходами я воспринимал совершенно спокойно, как нормальное явление. Перед выборами 2010 года я поинтересовался, за кого он будет голосовать. И когда Володя сказал: «Я буду за действующего президента» — у меня был просто шок, я быстро свернул разговор и несколько месяцев просто не мог с ним разговаривать. Хотя на самом деле я услышал то, что давно подозревал, но во что не хотел верить.

Успокоившись и угомонив свои эмоции, я попросил Володю кратко описать мотивы, почему он за Лукашенко.

«Я думаю, не нужно сейчас менять правящую команду. Я работаю в системе государственного управления и понимаю, как все это нелегко крутить. Стране не нужны потрясения, радикальные перемены».

«Кстати, а за кого ты голосовал в 1994-м?» — «Ну, я был молодой, жизни не знал … За Позняка». — «А теперь почему за Лукашенко? Что — нет достойных в оппозиции?» — «Нет, просто я изменился. Сегодняшний я в 94-м голосовал бы за Кебича, за действующую власть».

Пока я осмысливаю сказанное, Володя добавляет: «Я же не за себя переживаю, а за страну».

Я верю. Но я знаю и то, что нынешняя власть — не самый плохой вариант для таких государственных служащих. Хотя зарплата у Володи всегда была небольшой, немного выше среднебелорусской, государство в конце 90-х без всякого блата дало их семье кредит на квартиру на 40 лет. Инфляция и девальвации преобразовали эти деньги в копейки, которые он давно выплатил. В конце нулевых, когда подросли дети и подошла очередь, государство снова дало кредит. Сейчас у них две двухкомнатные квартиры, каждая стоит под сто тысяч долларов, одну из них они сдают.

Володя говорит, что пока не знает, за кого будет голосовать на следующих выборах. «Конечно, Лукашенко правит слишком долго. Я за то, чтобы он назвал преемника, кого-то из своей команды». — «Но ведь этого не будет». — «Ну, тогда придется снова голосовать за Лукашенко».

Я не спорю, я просто слушаю и фиксирую. Спорить о Лукашенко — это все равно как сегодня принимать участие в дискуссиях, например, конца XIX века, когда самые умные и прогрессивные люди того времени спорили, можно ли давать женщинам избирательное право. Для них это было актуально, а для нас, сегодняшних, — нонсенс, ибо только ненормальный может оспаривать избирательное право для женщин. Такой же нонсенс — упорно доказывать, что дважды два четыре, а Лукашенко — это плохо. Через 20—30 лет люди будут с трудом понимать, почему кто-то в Беларуси мог быть за Лукашенко, дети будут спрашивать своих дедов, как они могли голосовать за этого человека, а те будут выдавать актуальное для всех времен оправдание — «время, внучек, было такое».

Это будет потом, а пока я должен жить с тем, что миллионы Володей и мой Володя — хороший человек, надежный друг, толковый профессионал — голосуют за Лукашенко.

Виталий Цыганков, Радио Свобода