Каких радикалов боится Лукашенко?

Задержанных, правда, отпустили, взяв объяснительные. Но осадочек остался. Чтобы привить себе иммунитет к разрушительным идеологиям, надо хоть разок сходить в Куропаты, где сталинские палачи стреляли в затылок «врагам народа». Туда, на место страшной гибели тысяч и тысяч жертв тоталитарной системы, наведался во время визита в Минск тогдашний американский президент Билл Клинтон, а вот белорусский президент официально не был ни разу.

Зато последний неоднократно отметился славословиями в адрес Сталина. Осталась в анналах и фраза о том, что «не все только было плохое связано в Германии и с известным Адольфом Гитлером». Это к вопросу о второй разрушительной тоталитарной идеологии.

Неонацисты и антиглобалисты погоды в Беларуси не делают

Вообще, как известно, радикалы бывают правые и левые. Если говорить о правых, то неонацизм для сегодняшней Беларуси не представляет реальной опасности. Да и леворадикальные элементы вроде анархистов, антиглобалистов не делают погоды.

Так чего же боится Лукашенко?

«Ничто так не опасно для молодой независимой страны, как внутренние раздоры и распри, — рассуждал президент на молодежном форуме. — Именно они ведут к главной опасности, которая подстерегает любую молодую нацию — к радикальным идеям революций и потрясений, требующим разрушить все до основания ради очередного мифа о светлом будущем».

Здесь ключевое слово — революция. Для белорусского руководителя радикалы — все те, кто посягает на его безраздельную власть над страной. Поэтому элементарные призывы к прозрачным конкурентным выборам, которые могли бы обеспечить ротацию властных элит, естественную для развитых стран, воспринимаются заматеревшей верхушкой авторитарного режима как страшная крамола, катастрофическая угроза. То, что в Штатах, например, в порядке вещей: отбыл два срока и освободи кресло, — белорусским верхам представляется концом света.

В общем, призывы не поддаваться радикализму — это на самом деле попытка деполитизировать молодежь, сделать ее безропотной массой.

Парадокс же в том, что люди, выступающие против нынешней белорусской власти, «исходят из вполне умеренных идеологий, которые господствуют по ту сторону Буга и Атлантики», отметил политический аналитик Юрий Дракохруст.

Вопреки страшилкам белорусской пропаганды, тяготеющая к бюргерскому уюту Европа отнюдь не жаждет революционных потрясений на своих восточных границах. Ей по горло хватает пылающей арабской дуги. Самое радикальное из требований Брюсселя — выпустить политзаключенных. И тогда многие в Европе с облегчением начнут расширять бизнес с Беларусью.

Перспектива же, которую предлагает Минску ЕС, — это не революция, а трансформация. И это нужно не столько Евросоюзу, сколько самим белорусам. Без модернизации, апгрейда экономической модели страна обречена на ловушку бедности. Но и на экономические реформы власти не отваживаются.

Власть сама продуцирует ненависть

Впрочем, было бы неискренне отрицать то, что среди части противников нынешнего режима господствует язык ненависти. Облик некоторых маргинальных деятелей, нетерпимых к иному мнению точно так же, как и нынешняя правящая верхушка, не внушает надежд на расцвет демократии, приди фигура подобного толка к власти.

Одна из причин здесь в том, что «модели, которые задает власть, усваивает и оппозиция», считает Юрий Дракохруст. Да и в целом политическая культура нашего общества невысока.

Далее, рассуждает собеседник, поскольку вся оппозиция в Беларуси маргинальна, то умеренному ее крылу трудно полемизировать с радикалами, ведь никаких успехов предъявить невозможно. И в ответ слышно: вот вы идете на компромиссы — и что имеете? Так что «лучше держать знамя чистым», это по крайней мере создает хоть небольшой, но сплоченный круг сторонников, и можно достаточно комфортно существовать хотя бы в пределах своего веб-комьюнити, отмечает Дракохруст.

С другой стороны, концепт Лукашенко, по словам аналитика, заключается в том, что победитель получает все, с меньшинством считаться не нужно. Именно такая линия властей и способствует радикальным настроениям в среде оппонентов режима.

Риторически предостерегая от «внутренних раздоров и распрей», на деле нынешнее руководство Беларуси породило в обществе глубокий раскол, загнав в резервацию более продвинутую, прогрессивную часть сограждан, составляющую, однако, арифметическое меньшинство. Его подавляют, репрессируют. Но именно такая политика и чревата в какой-то момент социальным взрывом, в том числе и разгулом мщения, чего так боятся верхи.

Парадигма брежневского застоя

Очевидно, что по типу мышления Лукашенко — отпетый консерватор. Но отнюдь не в западном буржуазном понимании. Нынешнему белорусскому руководителю мила застойная стабильность времен его молодости — позднего «совка», когда уже не было массовых расстрелов, а нефтедоллары позволяли давать народу хоть и примитивную, но сравнительно сытную пайку.

Тот застой, однако, закончился крахом отставшей от времени, проигравшей технологическое соревнование с Западом советской сверхдержавы. Сегодня белорусская модель, которая держалась во многом на российских дотациях, то есть тех же нефтедолларах, трещит по швам.

Минск просит денег у МВФ, а его представители (миссия побывала как раз на днях) требуют структурных реформ. Правительство подготовило специальный план, чтобы умаслить фонд, но там уже наступили на грабли подобных широковещательных обещаний, после того как выделили предыдущий кредит в 3,5 млрд долларов. Теперь МВФ хочет гарантий реформ лично от Лукашенко, однако тот пока молчит.

Рекомендации МВФ действительно жесткие — например, чтобы население платило 100% за коммуналку и транспорт. Подталкивают потенциальные кредиторы и к более гибкому обменному курсу — то есть де-факто к девальвации.

С одной стороны, это те горькие лекарства, без которых экономику не оздоровишь. С другой стороны, такие непопулярные меры могут подсечь рейтинг бессменного президента накануне выборов 2015 года. В итоге весьма вероятен вариант, когда власти будут реализовывать план по принципу «шаг вперед — два шага назад», что случалось всякий раз после объявления очередной экономической либерализации.

Тем более призрачны надежды на политическую оттепель. «Не имея «пряника», режим будет вынужден в преддверии выборов 2015 года пользоваться «кнутом». Ни о какой либерализации или переходе к режиму хотя бы управляемой демократии речи не может идти в принципе. Нас ожидает скорее консервация существующей властной системы», — отмечают в очередном докладе аналитики проекта Belarus Security Blog.

«Тысяча баксов — это что, идеология?»

Сегодня властям не до жиру. Не правда ли, давно не слышно из начальственных уст о тысячедолларовой зарплате, которую глава государства сулил к 2015 году, выступая на IV Всебелорусском собрании в декабре 2010 года?

Теперь на молодежном форуме Лукашенко сделал упор на то, что не в деньгах счастье и главное, мол, честно трудиться. Точно так же призывали работяг вкалывать и не впадать в потребительство коммунистические вожди.

Впрочем, коммунизм хотя бы претендовал на статус некой цельной, по-своему логичной доктрины, на определенном этапе порождал массовый энтузиазм. Систему же, созданную Лукашенко, характеризует, по словам Юрия Дракохруста, «нищета собственной идеологии».

Архитектор этой системы проповедует охранительные тезисы. «Но что консервировать? Шестьсот или даже тысяча баксов — это что, идеология?» — риторически спрашивает Дракохруст.

Ну а что представляет собой молодежь эпохи Лукашенко? Да, в БРСМ формально почти полмиллиона членов, но в Ленинском комсомоле было еще больше, однако крах коммунистической империи они восприняли равнодушно, а комсомольские вожди, проповедовавшие аскетизм, ловко двинули в бизнес.

Из сегодняшней Беларуси продвинутая молодежь по возможности старается уехать на Запад, остальные (если вынести за скобки узкий слой пассионариев вроде «Молодого фронта») живут под флагом внешнего пофигизма. «Это похоже на состояние умов молодежи в позднем СССР, когда уходили в себя, зацикливались на вопросах устройства личной жизни, придерживаясь принципа, что плетью обуха не перешибешь», — считает Дракохруст.

Вместе с тем, отмечает аналитик, социология показывает, что нынешняя белорусская молодежь более склонна к рыночной экономике, прозападным настроениям, лишена ностальгии по СССР — короче говоря, «лучше вписана в постсоветский контекст».

То есть сменится власть — и эти люди в массе своей довольно быстро адаптируются к реалиям плюралистического общества с рыночной экономикой. Это лишь вопрос времени. И аббревиатура БРСМ станет такой же экзотически-архивной, как ныне ЛКСМБ.

Александр КЛАСКОВСКИЙ, Naviny.by