TOP

Александр Милинкевич: «Отсутствие оппозиции во власти — это трагедия для страны»

Лидер Движения «За свободу» Александр Милинкевич полтора года при Александре Лукашенко проработал в исполнительной власти, затем занимался общественной деятельностью, стал единым кандидатом в президенты от демократических сил на выборах 2006 года.Свой выбор он считает правильным, как и нежелание других представителей оппозиции работать во власти.

В то же время политик не отрицает, что 20 лет без участия в принятии властных решений вряд ли пошли на пользу оппозиции. Об этом Милинкевич рассказал в интервью «Товарищ.online» в рамках проекта «20 лет: первый выбор независимой Беларуси».

Сегодня любой человек во власти подневолен

— Как считаете, правильно сделали, уйдя с должности зампредседателя Гродненского горисполкома? Может быть, надо было остаться во власти, чтобы иметь реальное влияние при решении проблем граждан?

— Мне было трудно уйти, так как многое за 6 лет работы удалось сделать, несмотря на то, что явным демократом в исполкоме я был один. Было время «перестройки», была атмосфера перемен. Все понимали: по-старому уже нельзя. Мне повезло, что мэром Гродно был в то время Семен Домаш, который мне и предложил пойти во власть из университета. Он поддерживал меня и многому научил, и сам был человеком европейским по складу ума и с белорусским сердцем.

Перед тем как покинуть свой кабинет, я отнес бело-красно-белый флаг, который еще недавно развевался над горисполкомом, в музей. Верю, что он еще вернется на свое место.

— Сейчас во власти нет представителей оппозиции. Это ведь проблема?

— Это трагедия для страны. И проблема даже не в том, что наши идеи лучше, а у власти — хуже. Корень зла в том, что в Беларуси нет публичного политического и культурного дискурса, обсуждения, борьбы мнений и программ. Есть имитация единомыслия, зачищенное мертвое поле. На нем плохо растет новое. Там, где нет конкуренции, нет развития. Она движет всем и в природе, и в обществе.

— В зарубежных странах оппозиционер не считает зазорным работать в правительстве победившей партии. Наша же оппозиция считает подобный поступок предательством своих идеалов.

— Дело не в предательстве. Если бы мне сейчас предложили работать в исполнительной власти (хотя таких предложений не было), я бы не пошел туда до проведения свободных выборов. В сегодняшней системе любой человек во власти подневолен, он практически не имеет возможности в выборе стратегических решений. Проявление инициативы без отмашки сверху чревато.

В первые годы независимой Беларуси уже были элементы местного самоуправления. Председателей исполкомов и заместителей реально выбирали законно избранные депутаты. Я был подотчетен именно им и думал об ответственности перед горожанами. У меня было реальное право и возможность принимать серьезные решения, не боясь губернатора или минских начальников.

Если же сейчас прийти во власть, то, чтобы самосохраниться, ты будешь думать в первую очередь, как угодить тем, кто тебя назначил, будешь ждать оттуда «правильных решений». Как говорили в советские времена — «ты должен колебаться вместе с линией партии». Только она, эта линия, в авторитарной системе всегда «правильная». Этим убивается огромный потенциал людей во власти, все чаще там господствует сон разума.

Мы не оппозиция, а диссиденты

— Но ведь сегодняшние оппозиционные лидеры, которые так хотят попасть во власть, могут там в итоге и не оказаться. Ради чего тогда десятилетиями бороться без результата?

— Результатом может быть не только кресло начальника или депутата.

Когда приезжаешь в объединенную Европу и говоришь, что мы демократическая оппозиция, они спрашивают: сколько вас в парламенте, сколько в местной власти? Оппозиция в западном понимании — это часть политического спектра, которая находится во власти, но она в меньшинстве, хотя может возглавлять даже министерства.

Поэтому для демократического Запада мы скорее — диссиденты. Это не обидное слово. Оно означает, что мы — часть общества, которая не согласна с господствующей доктриной, отстаивает свои взгляды и подвергается гонениям со стороны власти. Политиками нас называют потому, что мы участвуем в выборах. Правда, в имитационных.

Политические партии будут соревноваться только тогда, когда будет реальная политическая конкуренция, честные, свободные, открытые выборы. Тогда и многие диссиденты станут реальными политиками.

После Лукашенко в выборы активно включится Россия

— Вы уже говорили ранее, что главная задача оппозиции — выиграть выборы после Лукашенко.

— В сегодняшнем состоянии власть не откажется от тотального контроля за результатами голосования на выборах. А когда уйдет Лукашенко (когда-то это все равно случится), то в первых «выборах после» будет очень жесткая принципиальная борьба за Беларусь, за ее геополитический выбор.

Неоимперия, Евразийский союз — идеи фикс Путина. Целью Кремля на этом этапе является удержание бывших советских республик от сближения с Европейским союзом, если надо — и финансами, и шантажом, и санкциями, а сегодня и войной. Беларусь уже критически зависит от России, хотя Лукашенко временами пытается проводить относительно самостоятельную политику, например, в отношении аннексии Осетии, Абхазии, Крыма.

Москва на «выборах после» будет пытаться поставить своего человека, который бы полностью приватизировал в пользу России нашу экономику вместе с политикой. На всех прошедших при Лукашенко президентских выборах были «кандидаты Кремля». Перед ними не ставилась задача заменить белорусского руководителя, просто «восточный брат» хотел его напугать и ослабить, чтобы был более сговорчив в интеграции. Но главная цель России и в 2001-м, и в 2006-м, и в 2010-м — разделение пробелорусских сил и ослабление проевропейских настроений.

— Как думаете, какой будет после Лукашенко выбор белорусов?

— Судьба страны, скорее всего, определится тем, насколько будут консолидированными белорусы в выборе самостоятельного, а значит, европейского пути развития на «выборах после». Над этим надо работать всем, кто любит Беларусь.

Европейский выбор для нас не означает, что уже завтра мы будем в ЕС. Мы не готовы, они тоже. Членство в Евросоюзе — далекая перспектива. Но нам надо определиться. Мы не построим на границе миров белорусскую Швейцарию, как мечтают многие. Кремль не даст. Он устанавливает диктатуру и исповедует войну.

Европа — путь мира и свободы. Россия не предлагает цивилизационную альтернативу, там нет справедливости, уважения права, долгосрочного экономического развития.

Москва не предлагает будущего. Она не может предложить нам ничего, кроме денег. Но на базе денег цивилизационную идею не построишь. Деньги — это просто ресурс, а не идеология, не цель и не путь развития. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, кто этого не знает?

Вопрос для нас не в том, кто даст больше — Запад или Восток. Кремль готов платить больше, покупая нашу независимость. Европе же она не нужна, ей важно иметь на своих границах богатые, свободные и предсказуемые страны. ЕС не друг, не брат, он может быть достойным и перспективным партнером.

Сегодня оппозиция выборы бы не выиграла

— Оппозиция сможет победить созданную систему?

— Надо быть честным: сегодня рейтинги оппозиции невысоки. Нам предстоит еще убедить общество, что демократы — это не только моральная, но и реальная альтернатива, что мы знаем как строить лучшее не разрушая хорошее. Люди должны поверить в наши программы, в то, что белорусы не хуже чехов, поляков или эстонцев, которые с успехом прошли через перемены. Мы последними в Европе будем делать реформы — это и плохо, и хорошо. Отстаем — это нам в минус, но то, что сможем учесть ошибки соседей — плюс.

Есть еще и вопрос, кого оппозиция сможет поставить на руководящие должности в случае своей победы? Мы не имеем кадров, чтобы заменить 70 тысяч белорусских чиновников. Но столько и не нужно иметь. Во власти много профессиональных и честных специалистов. Речь должна идти о приходе на ключевые посты молодых современных реформаторов, для которых власть — это не деньги и карьера, а прежде всего миссия и желание строить новую Беларусь.

Сегодня в существующей системе мы, наверное, выборы бы не выиграли. И вопрос не в простой замене кадров, главная задача — построить новую современную систему управления страной и дать белорусам свободу выбора. Я сторонник эволюционных перемен, а не радикальных революций.

— Почему за 20 лет оппозиция так и не смогла привлечь избирателей своей программой?

— Власть всесильна, она повсюду. Люди почти во всем от нее зависят, им кажется, что без этой власти они пропадут. Общество еще в значительной степени так и осталось патерналистским.

Демократы говорят про свободу, правду, справедливость — это замечательно. Но они уже 20 лет не были при власти, большинство из них лишили работы. А какое отношение на выборах к безработным кандидатам? Когда оппозиция говорит о переменах, белорусам это кажется абстрактным и малореальным.

Программы тогда воспринимаются серьезно, когда те, кто их предлагает, могут их реально осуществить.

Вместе с тем я не заламывал бы руки, не говорил, что оппозиция ни на что не способна. Важно, что она есть, во многих авторитарных странах она вообще исчезает.

— Демократические кандидаты участвовали в каждых президентских выборах. Почему ни для одного из них выборы не стали точкой, после которой они становились бы все более популярными и узнаваемыми?

— Для этого необходимо долгосрочное реальное объединение оппозиции. Среди ее лидеров должны доминировать ответственность и самоотречение от эгоистических амбиций. Этого нет.

Отсутствие истории побед, усталость, репрессии привели к тому, что оппозиция выпихнута в гетто. И в нем политические лидеры все чаще, к сожалению, борются сами с собой: кто главный, кого чаще принимают в столицах Евросоюза, про кого чаще пишут в СМИ. Это плохой знак и мало кому интересно.

Я считаю, что на выборах 2015 года должна произойти смена поколений в оппозиции. Нужна новая кровь, новая энергия, новое мышление.

Сергей ПАВЛОВСКИЙ, «Товарищ.online»

Присоединяйтесь к нам в Фэйсбуке, Telegram или Одноклассниках, чтобы быть в курсе важнейших событий страны или обсудить тему, которая вас взволновала.