«Перед обменом родственникам предлагают пленных выкупить»
Когда ведется война, то всегда есть пленные. Есть они и в Украине. С обеих, конечно, сторон конфликта. И есть люди, которые занимаются этими пленными. Как договориться об освобождении попавшего в плен солдата или обычного гражданского человека? Почему «обменные группы» конкурируют? Об этом рассказывает волонтер-«обменщик» Виктор Майстренко.
— Как получилось, что российский журналист не только «осел» в Украине, но и получил украинское гражданство и теперь занимается тем, что освобождает украинцев из плена?
— Я попал в качестве журналиста сначала на Майдан, потом были Крым, Донецк… В апреле прочитал информацию, что в Славянске взяли в плен украинского журналиста Сергея Лефтера. И стало очевидно, что ни у кого нет никакого представления, как его спасать. У меня этого представления тоже не было, но появилась идея поехать в Славянск и снять репортаж. Проехать через блокпосты мне с российским паспортом не составило проблем. А там ситуация сложилась так, что мы с напарником, с которым я в Славянске и познакомился, освободили этого журналиста. Ну, как освободили… «Стрелковцы» его якобы отпустили, но без документов, без ничего — у них были свои планы каким-то образом «подставить» миссию ОБСЕ. Но мы с напарником парня спрятали, а потом тайком вывезли из Славянска и довезли до Киева.
Такое вот было первое освобождение. Узнав об этой истории, ко мне обратилась знакомая по Майдану девушка — ее подругу, фотографа Милану Омельчук, взяли в плен в Донецке. Здесь уже были телефонные переговоры с осетинами, взявшими ее в плен, и тоже получилось освободить. Так и втянулся в это дело, которое не осталось без внимания российских СМИ: по НТВ показали передачу «Левозащитники», где рассказали, что я занимаюсь освобождением исключительно «боевиков «Правого сектора» и бойцов нацгвардии» и что «вожу деньги из России на нужды «Правого сектора» и революции». Обычно в результате таких передач в России заводят уголовные дела, поэтому я решил перевезти семью в Украину. За мои действия по освобождению пленных украинская сторона предложила мне получить гражданство Украины.
Справка
Виктор Майстренко, журналист, главный редактор газеты «Ковровая искра» города Ковров Владимирской области. В Киев приехал в декабре 2013 года освещать события Майдана, в октябре 2014 получил украинское гражданство. Занимается освобождением людей из плена сепаратистов.
— Что самое сложное в освобождении людей из плена?
— Самая большая сложность — найти контакт с той стороной. Чтобы не только договариваться об освобождении людей, но и иметь возможность помогать тем, кто там сидит: передавать передачи с одеждой или еще чем-то необходимым.
— Освобождением пленных занимаются, прежде всего, официальные структуры — то же министерство обороны. Или, как создается впечатление, почти официальная структура генерала Рубана. А вы, получается, действуете неофициально?
— Рубан и его люди — это тоже фактически неофициальная команда. Ну, получилось у человека найти финансирование на свою деятельность, он практически свой человек по ту сторону границы противостояния, он может свободно передвигаться по территории ДНР.
Единственная официальная структура — «Центр освобождения пленных» при министерстве обороны и СБУ. Именно у них есть «обменный фонд», из которого они могут предлагать определенных лиц для обмена. И Рубан этим «обменным фондом» имеет возможность пользоваться. Кстати, именно этот «фонд» служит причиной для периодических нападок на минобороны. Дело в том, что сепаратисты настаивают на освобождении конкретных людей, отнюдь не рядовых боевиков. Но против этих «особых» людей возбуждены уголовные дела, здесь не все так просто с обменом. Мы же хотим, чтобы и закон выполнялся. Если же таких людей начать отпускать, то и у других стран к Украине могут возникнуть вопросы: «Как так можно делать, если они преступники?» Тем не менее с минобороны мы плотно сотрудничаем.
— В обмен на что договариваетесь освобождать пленных вы?
— Как раз сейчас мы договариваемся, чтобы и нам выделяли определенное количество пленных сепаратистов для ведения переговоров об обмене. Но с апреля прошлого года, когда мы начали заниматься этим, и до февраля 2015-го была возможность договариваться об освобождении за какие-то услуги с нашей стороны — периодически у сепаратистов появляются определенные требования, и мы помогаем им что-то делать…
— Например?
— Ну, из последнего: организовали выезд одному из дээнэровцев — его встречали на стороне России и отправляли в Ставрополь. А за это из плена отпустили двух гражданских лиц.
— А вообще, какая система работы: к вам обращаются родственники человека, который попал в плен к сепаратистам, и вы его ищете?
— Работа по принципу «украли человека и давайте будем искать именно его» случается очень редко. Наша задача — поиск мест содержания военнопленных. Дальше так: нашли место содержания и передаем эту информацию «официалам» — вот там-то находятся такие-то люди. Сами действуем исходя из ситуации. Так что в первую очередь мы работаем не по переговорам, а по пребыванию: где кто содержится. В последний месяц большая оперативная работа была проведена по поиску жены одного из пленных «киборгов». Она поехала освобождать своего мужа, но попала в плен, две недели не было никакой информации о ее местонахождении. В результате мы выяснили, что сама она находится в Горловке, а одного из тех, кто ее сопровождал, вывезли в Россию. Передали эту информацию в «центр», освободить женщину удалось Рубану, не знаю, каким образом. Но нашли ее мы.
— Как получается проводить на той стороне оперативную работу по поиску людей?
— Личные связи. К примеру, у моего напарника были знакомства в кругах, скажем так, близких к уголовным. Сейчас эти люди пошли на службу в ДНР, но связь с ними все равно поддерживалась, и через них можно было достоверную информацию получить… Короче, ничего интересного — рутина… Другое дело, что до октября я сам мог спокойно ездить по территориям, занятым сепаратистами, возить передачи пленным. Но после того как подал заявление на получение украинского гражданства, стал на те территории «невъездной». И когда я туда поеду, то меня могут схватить и вывезти на территорию РФ. Где меня, скорее всего, ждет уголовное преследование.
— Согласно Минским договоренностям, должен состояться обмен «всех на всех»…
— Не так давно обменяли 139 человек, в настоящее время готовится еще один такой же крупный обмен. А мелкие группы в 4—5 человек постоянно меняются. Надо понимать, что термин «все на все» не означает обмена 100% пленных — с одной стороны на 100% пленных — с другой. Но этот термин позволяет отойти от торговли: «Мы вам 100 человек, и вы нам не менее 100 человек давайте». Просто собирают группу военнопленных и меняют на другую группу пленных без всякой торговли. И сейчас именно такие обмены происходят. Причем эти «все на все» — не более 10—15% от общего числа военнопленных. И это без учета гражданских лиц, которые в плену находятся.
— Вы писали, что в последнее время стало много звонков родственникам пленных с требованием выкупа. А что, раньше такие требования были редкими?
— Это случается всегда ближе к обменам — начинаются звонки, чтобы хоть что-то заработать на пленных. Плюс активизируются местные мошенники. Вот, вчерашний случай, звонок родственникам: «Переведите деньги на телефон, мы дадим вам с сыном поговорить, если все будет хорошо и его отпустят — вы остальную сумму перечислите». А звонок был из центральной Украины. Сейчас все на нервах, родственники готовы на все, чтобы их родные оказались на свободе, и этим пользуются мошенники. Сами сепаратисты накануне обмена тоже хотят заработать. Но я уверен, что выкуп давать нельзя. Первое, вы спонсируете бандитов. Второе, из опыта знаю, что перевод денег — не гарантия того, что близкий вам человек окажется на свободе. Так, например, в Волновахе взяли в плен состоятельного человека, его сын заплатил 10 тысяч долларов, а ему сказали: «Ну, за эти деньги мы будем твоего отца кормить и лечить». И парень пришел к нам за помощью. Мы вели переговоры, человека освободили, но на освобождение повлияли не деньги, которые сын заплатил, а совсем другие механизмы.
— И все же складывается мнение, что процесс освобождения идет очень медленно — месяцами люди находятся в плену. В чем причина?
— Это действительно трудный процесс, который завязан на политику. Сейчас российская сторона пытается вытащить на первые роли известного многим Медведчука и требует, чтобы все обмены проходили через него. Мешает и определенная конкуренция между «обменными» группами. Но работа ведется колоссальная — и официальными структурами, и неофициальными. Сейчас идут переговоры о возможности открытия на территории ДНР «обменного центра», о том, чтобы была возможность работать с так называемыми племенами — бандами, которые Донецку и Луганску не повинуются. Работа идет — нужно иметь терпение, и все получится.
Змитер Лукашук, «Еврорадио»