Легенды и мифы современной Беларуси (толерантность)
Реанимация директивы №1 «О мерах по укреплению общественной безопасности и дисциплины» — это все, чем может ответить белорусская модель на современные вызовы.
Миф как способ понимания мира неустраним. Такова природа человека. Однако общества, в которых объем мифов превышает пороговое значение, могут вылететь из колеи на очередном историческом вираже.
«Мы духовные». «Мы не Восток и не Запад (доктрина особого пути)». «Если не он, то кто же?»… Список популярных общественно-политических мифов легко можно продолжить. Каждый из них достоин отдельной статьи, и я обязуюсь до конца года такие статьи подготовить. Но в качестве вступления в мифологическую тематику предлагаю обратиться к мифу о толерантности белорусов.
Для начала отмечу, что миф этот активно поддерживается властью. Ограничусь одним примером, позаимствованным из доклада А. Лукашенко на IV Всебелорусском народном собрании: «Мы — самый интернациональный народ. Почему? Потому что величайшее достояние нашего народа, нашей нации, за что нас очень уважают, это то, что мы толерантны. Что мы терпимы».
Вот такие мы! И потому выступаем против отмены… смертной казни. Пик числа сторонников смертной казни был зафиксирован НИСЭПИ в декабре 2009 г.: за — 55%, против — 37%.
В своем желании казнить, но не миловать белорусские женщины опережают мужчин. Ненамного, на 3—4 процентных пункта, но опережают. Как тут не вспомнить строчку из песни на слова Евгения Евтушенко: «Если в женщине есть доброта — значит, женщина состоялась».
В полном соответствии с логикой толерантности и терпимости, 53% белорусов в июне 2009 г. были уверены, что смягчение наказания за незначительные уголовные преступления приведет к отрицательным последствиям, тогда как к положительным — только 29%!
Свой выбор в пользу отрицательных последствий респонденты мотивировали уменьшением страха перед наказанием. А именно страх, по их мнению, удерживает толерантных белорусов от совершения преступлений.
Наши 0,3% против 15% Сталина
Своеобразие национальной толерантности нуждается в теоретическом обосновании. Попытаюсь его предоставить, оставаясь при этом в жестких рамках газетного формата.
Согласно американскому экономисту Джону Гельбрайту, человечество выработало три базовых способа принуждения индивида к некоторому поведению: идеальное и материальное вознаграждение и наказание. Мы без труда отыщем их в любой культуре. Однако соотношение репрессий и поощрения не есть величина постоянная. Оно широко варьируется от культуры к культуре и от одной исторической эпохи к другой.
Культура, акцентирующая внимание на наказании, называется репрессивной, на поощрении… Вот тут у меня возникла заминка. Я не знаю соответствующего слова в русском языке. Слово «поощрительная» режет слух, поэтому придется прибегнуть к тавтологии и называть культуру, акцентирующую внимание на поощрении, культурой поощрения.
Лингвистическую трудность, с которой я столкнулся, не следует рассматривать в качестве досадной случайности. Доминирующие моменты культуры всегда богаче представлены в языке, чем моменты дополнительные, второстепенные.
За примерами, иллюстрирующими репрессивный уклон белорусской культуры, далеко ходить не потребуется. Один из самых убедительных — межстрановая статистика удельного веса оправдательных приговоров на сайте генеральной прокуратуры РБ. В Великобритании данный показатель составил 29%, США — 25%, Евросоюзе —20%, Канаде — 3%, России — 0,8%, в Беларуси по итогам 2010 г. — 0,3%.
От себя добавлю, что доля оправдательных приговоров в дореволюционной России составляла 20—30%, в СССР в 1946 г., т.е. при Сталине, 15%.
Вы не поверите, но 0,3% люди в погонах и мантиях рассматривают в качестве своей недоработки. Цитирую по сайту силового ведомства: «Бесспорно, значительное количество оправдательных приговоров выносится ввиду недостатков, допущенных в работе органов предварительного расследования, нарушений уголовно-процессуального законодательства и переоценки достаточности доказательств. В целях устранения подобных фактов органами уголовного преследования и органами прокуратуры принят ряд организационно-практических мер, а на виновных лиц наложены дисциплинарные взыскания».
Кто создает Хаос?
Согласно директору Левада-центра Льву Гудкову, репрессии (насилие) — это целенаправленные действия по обесцениванию человеческого достоинства. Поэтому главной угрозой для репрессивных культур является либерализм с его индивидуализмом.
Рекомендую отыскать в интернете доклад А. Лукашенко на идеологическом совещании, в котором индивидуализм рассматривается как синоним бездуховности, готовность жить в постоянной гонке за наживой и т.п. А вот коллективизм — «это наше, родное, и мы это потерять не должны».
«Почему англичанин спокойно, с чувством достоинства говорит с королевой? — задает вопрос культуролог Игорь Яковенко, и сам же на него отвечает: — Дело в том, что культура не является неограниченным субъектом репрессий. Она — исполнитель закона. И если я не нарушаю этот закон, то у меня нет оснований для трепета при виде владыки».
Как и все в культуре, репрессии не могут быть бесцельными и бессмысленными. В годы сталинской индустриализации в СССР было разрушено традиционное общество, а общество модерна, основанное на солидарности, взаимных ценностях и взаимных интересах так и не сложилось. То, что у нас принято считать обществом, является механической суммой атомизированных граждан, и не более того.
Для атомизированного человека власть является единственным источником порядка. Сам же человек в статусе подданного порядка не создает. Подданные, утратившие благодатную связь с властью, порождают Хаос. Отсюда вполне ожидаемая негативная реакция белорусского «большинства» на Майдан.
Противостоять Хаосу может только сильное государство. А сила, как нетрудно догадаться, для атомизированного человека есть мерило способности применять ничем не мотивированные репрессии. Сталин сгноил в лагерях миллионы, Хрущев миллионы освободил. А теперь догадайтесь с трех раз, с чьими портретами ветераны выходят на площади?
Сергей Николюк
Читайте также:
Будущая пятилетка и ее последствия
По ком звонит колокол российской рецессии?