TOP

Врач поставил точку, Бог — запятую…

Инвалид 1-й группы Борис Фейгин добивается всего сам, своей волей и настойчивостью. Чтобы забрать дочку из дома-интерната, он должен был купить квартиру. Чтобы купить квартиру, должен был собрать деньги. Заметьте, государство никак не помогло.

Когда я ехал в деревню Лесную, что неподалеку от Барановичей, еще не знал, что это не просто деревня, а целый агрогородок. Вышел на станции и не мог сообразить, куда приехал. Перед носом стоял железнодорожный состав, в окрестностях — сплошные леса. Что-то не похоже на агрогородок… Но язык до Киева доведет. Помогла женщина на балконе двухэтажного дома: «А, Борис… Так это вам нужно направо, к школе…». Первый вывод: моего героя, Бориса Фейгина, в деревне хорошо знают…

«Емеля»

«Емелей» на компьютерном слэнге называется электронное сообщение. Такой «емеля» пришел на электронную почту газеты. От письма и начнем плясать.

«Пишу о себе: Фейгин Борис Александрович. Родился в 1979 году. Когда мама узнала, что у нее родился сын-инвалид, то сразу отказалась от меня. Мать и вся ее семья уехали жить в Израиль. А я рос в интернате…

Время шло своим чередом. Я женился, было все хорошо, но примерно через год моя жена умерла, и осталась у меня на руках маленькая новорожденная дочка. Пришлось второй раз жениться. В 2008 году я решил уйти из интерната на свой хлеб, чтобы моя дочка не пошла моим путем. Потом купил маленькую двухкомнатную квартиру для семьи. Через пять лет у нас родилась двойня, два мальчика, и пару лет назад родилась дочь. На данный момент у нас четверо детей.

Просил о расширении жилья, обращался письменно, но меня словно не видят, не слышат. Много куда обращался и письменно, и устно, все бесполезно, везде отказ.

Уважаемая газета, если я сам купил квартиру, то неужели мне нельзя стать на расширение жилья? Я не хвастаюсь, что я инвалид, но я стараюсь ради семьи.

С уважением, Борис».

Дверь мне открыла жена Бориса Фейгина, худенькая женщина с молчаливыми глазами. Через секунду появился и глава семейства. Мы поздоровались и обменялись взглядами. Мне этого хватило, чтобы сразу понять, почему мать его оставила в роддоме. Борис родился с ДЦП, детским церебральным параличом.

В это время начался массовый выезд евреев на свою историческую родину, в Израиль. Выезд был связан со многими ограничениями, это было просто физически трудно. Сначала выезд в Австрию или Германию, уже потом — вылет в Израиль. Пройти через это сито нужно было с маленьким, беспомощным сыном-инвалидом. Умом я могу понять мать Бориса — Раису. Но не душой.

— Мать написала расписку, — внешне спокойно говорит Борис. — «Лучше один раз отплакать, чем потом всю жизнь смотреть на этого урода». У меня есть эта расписка. Мать в расписке написала, что если меня убьют или я просто умру, то она не против. У нее есть здоровый ребенок, это мой брат, его нужно поднять, вырастить. А меня? Меня в интернат, с глаз долой…

Как бы жизнь…

Думаю, и сам Борис понимает, что наша газета не всесильна. Все, что мы можем, только сообщить читателям, что в деревне Лесной живет Борис Фейгин, и честно рассказать о подробностях его жизни. О драматических подробностях…

— С самого начала, — говорит Борис, — я мог только лежать. Десять лет это продолжалось. Говорил я нормально, а вот двигаться не мог…

Потихоньку Борис стал ползать — это было уже достижением. Мне кажется, здесь все зависит от характера, который в человека заложила природа. Если хотите, это такая компьютерная программа, от воли человека тут мало что зависит. Воля включается тогда, когда все заложенное природой начинает проявляться.

— Хорошо помню, что в 14 лет я очень сильно хотел научиться ходить. Вместе со мной в интернате лежали такие же больные дети, как и я. Запомнил такой пример: медсестра пыталась научить ходить одного мальчика. А он просто не хотел. Он даже не пытался попробовать. Он привык, что за ним все время кто-нибудь ухаживает. Это было не для меня…

Борис, как я догадался, не совсем обычный инвалид. Он не любил, когда его кормили с ложечки, перестилали простыни на кровати — ему, подозреваю, все это было стыдно. Борис стеснялся. Стыд — это тоже движущий мотив поведения. Бориса не нужно было учить ходить, он сам этого хотел. Вот тогда он и спросил у врача: я смогу ходить? Врач ответил, что нет, не сможешь. Почему? Доктор ответил: у тебя перекручены стопы, а медицина здесь бессильна. Звучит как приговор…

Теперь Борису Фейгину 37 лет, с трудом, но он ходит. Правда, со второго этажа приходится спускаться с костылями.

Если можно так сказать, то медицинский приговор он пересмотрел и утвердил собственный — если хочешь ходить, то ходи. Борис этого очень сильно хотел, поэтому опроверг все прогнозы. Чтобы доказать всем (в первую очередь — себе), что в мире все возможно.

Дочь и квартира

Когда умерла первая жена, их единственную дочь Аню забрали в дом-интернат. С точки зрения закона государство поступило правильно: отец — человек с ограниченными возможностями. Чем он может помочь? Но Борис и из этой ситуации нашел выход.

— Я стал узнавать, — продолжает Борис, — что нужно делать, чтобы забрать Аню из дома-интерната. Мне ответили, что для этого нужна квартира. У меня ее не было, и вопрос встал о покупке квартиры. Но как я мог купить квартиру, за что? Я ведь инвалид с детства, ни единого дня нигде не работал. Соответственно, пенсия у меня небольшая, всего 1 млн 960 тысяч неденоминированных рублей. Простите, это даже на еду не хватит…

Опять нужно было искать выход. Борис начал продавать ландыши — от Бреста до Минска. Ему здорово помогли индивидуальные предприниматели.

— Хотел бы, чтобы вы написали о Сергее, предпринимателе из Барановичей. Вот только фамилию я его не помню. Да, наверное, это и не нужно…

Борис возил по городам и весям до 2 тысяч букетиков ландышей. В Минске вставал у метро и продавал. Люди покупали. Как сам Борис говорит теперь: им не столько были нужны эти ландыши, сколько они хотели мне помочь.

Шесть лет он собирал деньги. Что-то откладывал с пенсии, но основную сумму собрал на продаже ландышей. Порядка 3 тысяч долларов. Однажды к нему подошел предприниматель, это было в Минске, и предложил: посчитай, сколько у тебя пучков, а я у тебя их куплю. Пучков оказалось 450 штук. Предприниматель, не торгуясь, заплатил 1000 долларов. Не думаю, что он на этом что-то заработал.

Что касается дочери Ани, то ее опекуном выступает жена Мария. С ней Борис познакомился в доме-интернате. Они сошлись и теперь воспитывают четверых детей: Аню, Эль-Ханана, Эммануила и Амалию.

В жизни Бориса Фейгина все закручено, как в лихом боевике. Государство требовало, чтобы у Бориса Фейгина была квартира. Он ее купил. Если государство узнает, что с Аней кто-то живет, ее определят обратно в дом-интернат. Потому, дескать, что ее квартира социальная, и она должна жить там одна!

А где же вы были раньше, когда у Бориса квартиры не было? Почему дочке его так и не выделили социальное жилье? Фактически она не считается членом семьи, пятеро должны жить в одной комнате, Аня тоже должна занимать отдельную комнату. Так по закону. Лучше привести высказывание Бориса Фейгина:

— Я люблю детей, а они любят меня. Почему мы не должны жить вместе? Я этого не понимаю…

Признаться, я тоже ничего не понимаю…

Малахов, компьютеры и дом

— Почему я лезу в газету, на телевидение, — горячится Борис. — Чтобы моя семья жила по-человечески! Через интернет вышел на Андрея Малахова, поговорил с ним по телефону.

— И что?

— Ну, я ему рассказал о своих проблемах. Что мне не дают расширить жилую площадь, что не дают льготный кредит, потому что инвалидам их не дают, что… Понимаете, девочки должны жить в отдельной комнате, мальчики тоже, а мы с Мариной в своей комнате. Я хочу устроить свою семью, чтобы мы не душились в одной комнате! Разве я не имею такого права?

— Что конкретно вам ответил Малахов?

— Андрей меня понял и заинтересовался. Но тут такой расклад: у него на полгода вперед все расписано. Придется подождать…

Борис не имеет работы, никто, естественно, его никуда не возьмет. Но он все-таки и здесь нашел выход: занимается ремонтом и наладкой компьютеров. Когда мы с ним говорили, было два деловых звонка. Кто-то просил помочь с компьютером. Борис объясняет:

— Со своих, местных, денег я не беру, только с чужих. Многие удивляются: почему? Таким я говорю: счастье не только в деньгах. Есть вещи, которые не продаются ни за какие деньги. Например, здоровье или любовь. Некоторые спрашивают: что я тебе должен? Ничего, отвечаю, ты мне не должен. Ты должен, говорю, быть человеком.

Небольшая, но важная черточка в характере Бориса Фейгина.

— Борис, мне показалось, что в Лесном ничего не строится…

— Я больше скажу: 16 лет ни одного нового дома у нас не построили. В очереди на улучшение жилищных условий я стою 137-м. Знаете, квартиру я не хочу. Дом, свой частный дом — это лучший для меня и моей семьи вариант.

Борис вызвался меня проводить. Я стоял внизу лестницы, а Борис спускался со второго этажа на костылях. Не очень веселое зрелище. Но чем я ему мог помочь? Только выслушать.

— Знаете, я уже прошел все инстанции — от райисполкома до областной администрации. У меня есть все ответы. И везде мне отказывают.

— В чем и почему?

— Дело в том, что под Барановичами есть дом, его хозяин готов обменять его на мою квартиру. Я не могу объяснить его желание пойти на такой неравноценный обмен, но это факт. Его дом площадью 122 квадратных метра, а моя квартира — 42 квадрата. И все же, этот человек согласен. Индивидуальный предприниматель Сергей и его жена Наташа дают мне 5 тысяч долларов именно на обмен. Спасибо им огромное, но…

— Что значит ваше «но»?

— То, что свою квартиру я не могу ни продать, ни обменять. В общем, старая история. Чтобы забрать дочку из дома-интерната, я должен был купить квартиру. Чтобы купить квартиру, я должен был собрать деньги. Заметьте, что государство мне никак не помогло. Я собрал деньги, купил квартиру, забрал дочку. А теперь у меня семья увеличилась, жилплощади на всех не хватает. Я ищу нужный мне вариант обмена и нахожу. Но обменять квартиру на дом все равно не имею права. Где логика?

Получается, что инвалид 1-й группы Борис Фейгин добивается всего сам, своей волей и настойчивостью. Между прочим, его квартира неплохо обставлена. На кухне, где мы с Борисом говорили, пили кофе и беспрерывно курили, стоят холодильник и морозильник. Оба забиты продуктами под завязку. Возле крыльца дома стоит электроколяска немецкого производства. С гражданином Германии Рудольфом Борис познакомился через интернет. Рудольф немного знает русский, а Борис — немного немецкий. Так и договорились о коляске. Вот только аккумуляторы садятся. Надо бы покупать новые. Но Борис не торопится:

— Два аккумулятора стоят 250 долларов. Я не могу, у меня дети…

Все правильно — дети. Я согласен с Борисом. Он отец, и этим все сказано…

Сергей Шевцов

Читайте также:

Мозаика нищеты в социальном государстве

Дело спасения утопающих…

Зазеркалье, или синдром «красного человека»

Присоединяйтесь к нам в Фэйсбуке, Telegram или Одноклассниках, чтобы быть в курсе важнейших событий страны или обсудить тему, которая вас взволновала.