Мария МАРТЫСЕВИЧ: Книжный рынок? Увы: книжная ярмарка…

— Итак — ты «многостаночник» в литературе, а еще мама, жена, подруга… Не рябит в глазах? Где ты себя чувствуешь наиболее комфортно? Не конфликтуют ли идентичности между собой?

— Хороший вопрос, как говорят немцы. Рябит, если честно. Сейчас я и правда делаю все одновременно. Но, возможно, это и есть мое комфортное состояние. Всё одинаково важно. Растить сына, писать свой роман, переводить чужие книги, заниматься культурой. Особого конфликта не ощущается, прежде всего, потому, что муж Павел — мой единомышленник. Мы примерно поровну делим домашние и родительские обязанности, поэтому у меня есть время на работу и творчество. Ну, и из всего этого как-то сами собой получаются стихи.

— А что сегодня для тебя — самое-самое?

— Последние несколько месяцев я занимаюсь краудфандинг-кампанией «Лето с «Амерыканкай», которую мы запустили 23 июня на платформе «Улей». Этот проект забирает все мое время, мысли и отнимает много сил. Наша цель — собрать 30 000 белорусский рублей на издание четырёх книг североамериканских писателей в переводе на белорусский язык: романы «Палёт над гняздом зязюлі» Кена Кизи, «Байцоўскі клуб» Чака Паланика, «Чытво» Чарлза Буковского и «Пенелапіяда» канадки Маргарет Этвуд. Если все закончится успешно, сможем издать все четыре книги в бумажном и электронном формате и начать развивать серию «Амерыканка» дальше. Так что для меня это не разовое мероприятие, а серьёзный шаг. Может быть, даже дело на всю жизнь.

— А как вообще пришла в голову идея издавать переводы? Как обнаружилось, что это — твоё?

— Я сама — переводчица. В основном занимаюсь польской и чешской литературой. Оба языка выучила в университете, на филфаке БГУ. А в минской 51-й школе (теперь— 29-я гимназия) училась в так называемом «английском классе», где у нас был очень крутой учитель. Чтение на экзамене, например, сдавали по неадаптированным текстам из Джека Лондона, Марка Твена, Теодора Драйзера. Под влиянием оригиналов как-то само собой захотелось начать переводить. Конечно, на белорусский! Ведь в девяностые годы даже мысли не возникало, что можно иначе…

Со временем в литературном сообществе собрался круг людей, которые переводят литературу с различных языков, но можно как угодно хорошо делать свое дело, однако без издания книги об этом никто не узнает и толку с той гигантской работы будет ноль. Неожиданно оказалось, что перевести книгу — самое легкое во всем процессе.

И как раз-таки переводчики с английского — которых, по понятным причинам, большинство — оказались в самом проигрышном положении. Великобритания и США не имеют никаких программ по продвижению своей литературы, вполне справедливо считая, что их авторы и так популярны. Издатели во всем мире могут сами заплатить за авторские права, печать тиража и на этом хорошо заработать. Во всем мире — но не в Беларуси, где на читателях «подымаются» исключительно россияне. В итоге получился парадокс: книгу нужно издавать по законам западного книжного рынка и как-то реализовать ее в Беларуси, где рынка белорусскоязычной литературы не существует.

— Как это не существует? Есть же ежегодная Минская книжная ярмарка. Очень посещаемое мероприятие…

— Ты сама ответила на свой вопрос. В Беларуси книжная ярмарка вместо книжного рынка. Книжный рынок — это не песни и пляски в выставочном павильоне, а когда у издательств есть капитал на издание писателей. А у издателей есть капитал, когда у читателей есть спрос на книги писателей… У нас спроса нет — по крайней мере, в том объёме, который гарантирует прибыль или хотя бы окупаемость. Всю систему взаимодействия «писатель —издатель — читатель» нужно строить с нуля, причем в условиях полного бойкота со стороны государства. Более того — книжная продукция в Беларуси облагается 20% налогом, как и любой товар. В то время как в большинстве стран мира этот налог отменен или понижен до минимума.

Мы придумали серию «Американка» в 2010 году, но начали ее в 2017-м, потому что к этому времени в Беларуси появился краудфандинг. Если кто-то еще не знает — это когда люди сначала перечисляют деньги на какую-то идею или какой-то продукт, и только потом что-то происходит. Сегодня это единственный способ, в частности, издать наши четыре книги, и в общем — дать толчок рынку белорусскоязычной книги.

— А зачем нужно переводить на белорусский то, что уже есть на русском?

— Я думаю, что и сама, и мои коллеги работают на перспективу. Любая литература является полнокровной тогда, когда в ней представлены основные тексты из мирового литературного канона. Мы оптимисты и верим: в будущем появится больше белорусскоязычных белорусов, чем сейчас. И у молодых, думающих, читающих людей должен быть выбор, на каком языке узнавать классику (в том числе «современную классику», к которой уже, безусловно, относятся хулиганы Кизи и Буковский). Два года назад, кстати, такой же вопрос задали нашим переводчикам, которые собирали средства на книгу «Нататкі пра Шэрлака Холмса» Конан Дойла. Они ответили что-то вроде этого: вы еще спросите, зачем читать книгу, если есть фильм с Ливановым.

— Что движет людьми, которые решаются профинансировать издание книг на белорусском — зачем им это нужно?

— Могу сказать по своему опыту и по опыту своих друзей. Мы уже второй год покупаем переводные книги по подписке на краудфандинге. Так в моей библиотеке появились «Караліна» Нила Геймана в переводе Дарьи Вашкевич и «Скрозь люстэрка і што ўбачыла там Аліса» Льюиса Кэрролла в переводе Веры Бурлак. Я перечисляла деньги, точно зная: хочу эти книги, а что без моего финансового участия их не напечатают.

Краудфандинг симпатичен мне еще и тем, что он не только и не столько про деньги. Это явление было вдохновлено философией разумного потребления. В глобальном мире человек часто чувствует себя жертвой корпораций — реклама и общественное мнение навязывают нам готовые товары для масс. Вместе с тем какие-то интересные и правильные вещи просто не имеют возможности попасть в производство, потому что не окупятся, ведь они не востребованы большим количеством людей. Или это слишком смелая или затратная идея, в которую бизнес не решается инвестировать, но которая может изменить чью-то жизнь (например, кухонные гарнитуры для инвалидов-колясочников). Участвуя в краудфандинге, человек не просто получает подарок или предзаказанный товар — он делается соинвестором, который может что-то изменить в какой-то важной для него сфере. Краудфандинг имеет много граней — от привычной благотворительности до малого бизнеса и того, что называют симпатичным мне словосочетанием «социальное предпринимательство». Последнее, кажется, наиболее точно описывает наш проект. Наша кампания «Лето с «Американкой»» нацелена на то, чтобы в будущем больше переводной литературы издавалось по-белорусски.

— Почему приходится собирать на издание книг? Ведь если книга интересная и будет продаваться, может, в нее должно вложиться издательство? Почему ты так уверена, что ваши книги не окупятся?

— Я не знаю, окупятся ли книги. И никто не знает. Поэтому ни один издатель не вложит деньги в такой проект — есть большой риск прогореть. Краудфандинг — это еще и способ оценить спрос. По сути, я как руководитель проекта трачу только свое время и некоторый бюджет на рекламу. Мое время — это мой личный ресурс, остальные траты не такие страшные, как если бы я где-то нашла 15 тысяч необходимых долларов, вложила — и потом в случае неудачи годами раздавала бы долги. В то же время наши спонсоры-заказчики книг ничем не рискуют. Если мы не соберем всей суммы, ulej.by вернет деньги на карточки.

Вместе с тем, делая краудфандинг, мы привлекаем внимание не только читателей, мы показываем издателям, что переводные книги имеют свою аудиторию в Беларуси.

— А у наших соседей такая же проблема с изданием переводов?

— Нет, конечно. Там везде национальные языки доминируют, поэтому аудитория шире, и, соответственно, тот небольшой сегмент читателей, который интересуется переводной книгой, шире. Кроме того, переводчиков могут поддерживать на уровне государства. В Польше, например, переводам литературы уделяется большое внимание — в Гданьске раз в два года проводится большой фестиваль переводчиков литературы «Found in translation», во Вроцлаве ежегодно вручается премия «Angelus» за лучшую книгу Центральной Европы по-польски.

Кроме того, значение имеет количество населения. Беларусь с 9,5-милионным населением нельзя сравнить ни с Чехией, ни со Швецией: там почти 100% жителей читают на родном языке. Но и с двуязычной Украиной сравнивать сложно, потому что в Украине живёт почти 50 миллионов человек. В книжном бизнесе чем больше тираж, тем меньше себестоимость… Кстати, не так давно Украина ввела эмбарго на книги российских издательств. И это буквально за месяц оживило книжный рынок страны.

— А как у американцев, раз уж речь об их литературе? Чем они отличаются от белорусов в смысле участия в общественно важных проектах?

— В США, как и во многих странах Западной Европы, благотворительность — обычное дело, к этому приучают с детства. Помочь ближнему — часть менталитета. Если речь об Америке, то важна и протестантская этика, и то, что большинство людей или их предков попало в страну нищими эмигрантами, а выжили только потому, что на первых порах им кто-то помог. Взаимовыручка — основа американской нации, насколько я могла это наблюдать, когда путешествовала по Штатам.

Осенью 2010 года я выступала на поэтическо-джазовом вечере в Питтсбурге. Вход был бесплатным, но зрителям вручалась программка, в которую был вложен конверт с чеком для депозита. Там можно было вписать сумму пожертвования для развития культурного центра, который устраивал концерт. Стояли столы, и почти каждый подходил, подписывал чек и бросал в урну. Часто это торжественно делал отец семейства на глазах у детей. В то же время мои знакомые эмигранты, которые были на вечере, ничего не пожертвовали…

Поговорим о кухне

— Сколько времени у тебя заняла подготовка проекта? Как собирались (и отпадали, ведь отпадали же?) люди? Или, может, ты одна в поле воин? Много ли приходилось идти на компромиссы?

— Ой, люди не отпадали, они все присоединяются. Это как с забором, который красил Том Соер. Когда кто-то видит, что уже есть результат, то охотно предлагает помощь.

Всю «кухню» можно разделить на два процесса — подготовка книг к печати и сбор средств. Переводчики — Игорь Куликов, Серж Медведев, Ольга Калацкая, Алексей Знаткевич — переводили книги скорее как хобби, для себя. Длилось это всё очень долго — года так с 2007-го. Так получилось, что я была в разной степени вовлечена во все тексты. Для «Пенелопиады» переводила поэтические вставки (хор служанок). «Палёт над гняздом зязюлі» по просьбе переводчика редактировала. «Байцоўскі клуб» и «Чытво» — их черновики рассматривались в нашей Переводческой Мастерской при Белорусском Коллегиуме, которой руководит Андрей Хаданович. Когда книги были готовы, повис вопрос об издании. Вот тогда и стало ясно, что если не я, то никто. Несколько лет пыталась найти деньги, но ничего не получалось. Только два года назад, когда стал возможен сбор средств через интернет, я поняла, что есть шанс, но по личным причинам не могла заняться серией. Теперь дошли руки… Я координирую подготовку макетов к печати: дизайнеров, корректоров, сотрудников издательств. Другая моя задача — переговоры по авторским правам с литературным агенством. Третья — управление краудфандинговой компанией. Активную ее подготовку (речь о работе по несколько часов каждый день) начала в апреле. Запуск произошел в конце июня. То есть, три месяца изнурительной работы — и это только начало.

С одной стороны, создается впечатление,что я делаю все одна, но на самом деле в проект вовлечено пару десятков человек, просто каждый занимается чем-то понемногу. Уменя даже есть блокнотик, куда записываю всех волонтеров, чтобы не забыть. Это кроме тех, кто делает свою работу, которую мы оплатим со средств компании. Переводчики работают без гонорара, но благодаря сробу денег хотя бы можем рассчитаться с корректорами, дизайнерами, верстальщиками.

— В моем понимании половина успеха краудфандинга — правильно определить аудиторию (-ии) и найти соответствующий подход (-ы), ведь чтобы продать идею, убедить человека — «тебе следует это купить!», важно хорошо знать (иногда даже за него), зачем ему это нужно. Как ты решаешь такую задачу?

— Сейчас собрано всего 5% средств, нам поверило 60 человек. Так что я пока не оценивала бы свою стратегию как успешную. Но интуиция и наблюдения подсказывают, что в нашем проекте главное — проинформировать о нем как можно большее количество людей, причём — так получилось — летом, когда люди склонны меньше следить за каналами информации. Ни наши американские авторы, ни даже сама идея «чытай па-беларуску» в рекламе не нуждаются. Уже существует и множество поклонников Кизи или Паланика, и людей, готовых читать по-белорусски. Поэтому на лето я спланировала рекламную кампанию, которая охватит по возможности больше жителей Беларуси. Мы также распространяем информацию среди белорусов в эмиграции, ведь наше предложение — 4 электронные книги за 19 рублей — вполне может их заинтересовать. Печатные книги мы выслать за границу, к сожалению, не сможем.

Кроме того, я так структурировала кампанию: возможен предзаказ книг, причём для первых 150 спонсоров — на выгодных условиях, а возможно безвозмездное пожертвование, фактически за «спасибо». Мы сделали английский перевод кампании, чтобы нас смогла поддержать международная общественность, симпатизирующая Беларуси. Возможно, это не сработает, но проверить стоит. Мне самой интересно, чем все закончится, и какая сумма будет доминировать — предзаказы или пожертвования.

— Говорят, что люди в Беларуси — страшные интроверты. А тебе нужно взаимодействие… Как ты их раскручиваешь? Из болота тащить бегемота?

— Я начала с маленького круга — это «своя» аудитория, люди, которые и так следят за литературой и которым не надо два раза рассказывать, что 4 хорошо изданные книги по 40 рублей — очень выгодно. Потихоньку надеюсь нарастить обороты. Вообще, как показывает опыт предыдущих кампаний, люди «раскручиваются» в последний момент. Когда видят, что они не одни такие «дураки», кто поверил, перевел деньги. Кроме того, надо учитывать одно важное обстоятельство — страна в перманентном кризисе. Есть даже какая-то ирония в том, что краудфандинг у нас расцвёл буйным цветом именно тогда, когда все резко обеднели. Хотя, возможно, с уменьшением финансов многие просто поменяли подход к жизни. Помогать ближнему стало добрым тоном. Стало больше доверия.

— Что для тебя поддержка? Вот когда заканчиваются силы или появляется неверие в результат, чем тебя можно взбодрить, откуда черпаешь мотивацию?

— Я очень долго не решалась начать проект, потому что была уверена: это никому не нужно. Возможно, перечитала белорусских форумов и анонимных комментариев к новостям культуры. У нас сейчас не очень здоровое медийное поле, после взаимодействия с которым хочется встать и разразиться 66-м сонетом Шекспира. Черное выдается за белое, белое — за черное. Считается, что если на что-то мало кликают, то это что-то — не очень стоящее.

Наши книги — это, скорее, контркультура, их ценности — в некоторой оппозиции и к массовой культуре, и к традиционной культуре. А начавшаяся в Беларуси эпоха «вышымаек» как раз и есть скрещением культуры массовой и культуры традиционной. То есть, с одной стороны, «Американка» не в тренде, я это понимала и потому долго депрессировала. Но когда я стала проговаривать проект, искать партнёров — увидела, как у людей загораются глаза. Это дало надежду, что «Американка» нужна и важна белорусским читателям. Возможно, этих читателей не так много, но это все — очень крутые люди. В конце концов, правообладатели поставили нам лимит в 500 экземпляров на каждую печатную книгу. Найти 500 друзей для «Американки», как мне кажется, — посильная задача.

— Что ты посоветуешь тем, кто хочет встать на непростой путь краудфандинга издательских проектов. Есть ли универсальный рецепт успеха? Или, как у Высоцкого, «колея эта только моя, выбирайся своей колеёй»?

— Наверное, прав Высоцкий. Универсальных рецептов быть не может. Ситуация в обществе, в культуре меняется довольно стремительно, и к тому моменту, как кто-то решит начать сбор средств на свою книгу, мои советы могут безнадежно устареть. Тем более есть риск, что наш проект провалится — и тогда окажется, что мои советы, наоборот, вредны. Спросите у меня после 22 августа — тогда остановится счётчик нашей кампании и станет ясно, успешно ли она закончилась. До этого дня я, наверное, буду не очень компетентной советчицей.

Татьяна Нядбай