TOP

Тадеуш Кондрусевич: «Государство и церковь — две автономные единицы. Но есть один пункт, который нас объединяет, — Человек»

Накануне рождественских праздников наш корреспондент Александр Томкович беседует с митрополитом Минско-Могилевским, архиепископом Тадеушем Кондрусевичем.

— До 1976 года Вы были обычным светским (чуть не сказал — советским) человеком. В 1970 году окончили Ленинградский политех и работали инженером на Вильнюсском заводе шлифовальных станков, а потом резко изменили жизненные ориентиры, посвятив себя служению Богу. Почему произошли эти метаморфозы?

— Я родился в католической семье. И среда в родной деревне Одельск, что находится недалеко от Гродно, тоже была абсолютно католической. В советские времена учителя официально говорили о своем атеизме, но насчет полного соответствия истине этого утверждения всегда было много сомнений…

Может, кто-то из них на самом деле был католиком или православным… После школы поступил на физмат Гродненского пединститута, но проучился там только год. В одной из газет появилась статья, что будущий педагог и воспитатель молодежи Кондрусевич ходит в костел…

— Наверное, кто-то «сдал»…

— Возможно, и так…

Я понял, что никогда не окончу пединститут, и забрал документы. Поработал год рабочим, а потом, действительно, поехал в Ленинград. В политехе никто не спрашивал, верующий я или нет.

По распределению попал в Вильнюс на упомянутый завод. Ситуация в Вильнюсе разительно отличалась от белорусской. И уж тем более от российской, где на весь огромный Ленинград был только один действующий католический храм и где служил всего лишь один священник.

В Вильнюсе таких храмов было с десяток.

Я часто приезжал к родителям. По естественным причинам священников в Беларуси становилось все меньше и меньше. Коснулось это и нашего прихода Божьей Матери Ангельской. Священник заболел и вскоре умер. Отец и некоторые одноклассники не раз подчеркивали, что в Литве есть своя духовная семинария.

Мама ничего не говорила, но однажды, приехав из Вильнюса, я случайно взял в костел ее молитвенник, которые тогда все были одинаковыми. Думал, это мой, а оказался мамы… В костеле в молитвеннике нашел иконку с молитвой матери о священническом призвании для сына. Хотя мама никогда не говорила о семинарии, но мне стало ясно, что она молилась, чтобы я стал священником.

Как говорил святой Ян Павел II, призвание к священству это одновременно и дар, и тайна.

В Вильнюсе в ноябре месяце обычно проходит неделя Опеки Божьей Матери Остробрамской. Я каждый день старался быть на этих торжествах. К тому времени я уже стал перспективным инженером, мне прочили успешную карьеру. Сдал кандидатский минимум. Имел авторское свидетельство — вместе с коллегами мы разработали специальный шлифовальный станок для Волжского автозавода, где делают «Жигули».

И вдруг стало ясно, что все это не мое. Уволился с работы и пошел в духовную семинарию. Почему? Не знаю.

Прав Ян Павел II: это тайна.

— На Ваш взгляд, почему сегодня вновь возникают проблемы с кадрами священнослужителей, почему той же Пинской духовной семинарии приходится сокращать наборы слушателей-студентов?

— Это очень непростой вопрос.

На мой взгляд, на человека влияет секулярное (замена религиозного светским. — Прим. авт.) мировоззрение так сильно, что он не видит перспектив в служении Богу. Личная практика позволяет мне назвать и другую причину. Не единожды приходилось сталкиваться с тем, что юноша желает стать священником, а его родители не позволяют делать такой выбор. Дескать, они «хотят внуков»…

Семинаристов становится меньше не только в Пинской, но и в Гродненской духовных семинариях, и вообще, это мировая тенденция, за исключением, может быть, Африки и некоторых стран Азии.

— Насчет целибата, действительно, много вопросов…

— Тема дискуссионная.

Однозначно лишь то, что люди, к сожалению, материальное часто ставят выше духовного. В каком-то смысле это нравственный кризис.

Нельзя сказать, что в человеке нет внутреннего призвания. Оно есть, но оно не разбужено. И стремление избежать семейных конфликтов зачастую берет верх.

Обет целибата позволяет священнику более полно посвятить себя служению Церкви и людям.

— Католическую церковь периодически обвиняют во вмешательстве в политику. Вы согласны с этим?

— Государство и Церковь — автономные единицы. Но есть один пункт, который нас объединяет, — Человек. И государство, и Церковь существуют именно для него.

Костел — не политическая структура, вмешиваться в политику очень плохо, но когда Костел видит, что государством принимаются законы, которые противоречат нравственным законам, он должен сказать свое слово.

Вот пример. Как известно, сегодня ведется большая дискуссия вокруг закона о противодействии домашнему насилию. Понятно, что Костел всегда будет против этого уродливого явления. Здесь, как говорится, другого не дано.

Но в проекте этого закона появилось понятие «гендера», чья идеология вместо понятий «мужчина» и «женщина» говорит о некоем «социальном поле». Получается усредненное «оно», а это полностью противоречит тому, что создал Бог. Поэтому здесь мы должны четко обозначить свою позицию.

Или вспомним, как несколько лет назад кипели страсти вокруг проекта этических норм работников здравоохранения. На мой взгляд, те, кто их писал, не очень хорошо знал, что такое этика вообще…

Кроме всего прочего, там было написано, что работники здравоохранения не имеют права носить знаков религиозной принадлежности. Выходило, что медик не имеет права носить нательный крестик, в то время как коммунист или член какой-то другой партии может носить соответствующий значок.

И православные, и католики выступили единым фронтом, и одиозный нонсенс убрали.

По моему глубокому убеждению, в подобных ситуациях священнослужители не должны молчать. Если кто-то считает подобное политикой, ему можно только посочувствовать.

На мой взгляд, здесь нравственные ценности и больше ничего.

— Власть прислушивается к мнению христиан вообще и католической церкви — в частности? Или чиновникам все равно?

— Очень хочется верить, что прислушивается, хотя есть вопросы.

Во всяком случае, упомянутый проект закона об этических нормах был отменен. Уже много лет пишется новый вариант, но что это будет на самом деле, сказать невозможно, ибо, кроме авторов, его пока никто не видел.

Выходит, наше мнение возымело действие. Но я бы не спешил радоваться. Удивляет другое.

14 и 15 ноября в Минске состоялся VI форум «Святость материнства». На нем присутствовали представители государственной власти очень высокого уровня. Я позволю себе не называть фамилии — парламентарии, министры, руководители Минска. И, конечно же, представители духовенства.

Накануне президент четко высказался относительно семейного насилия, и предложенный проект не прошел, но в своем выступлении один высокопоставленный руководитель сказал, что для поступательного, гармоничного развития Беларуси необходимо развивать идеологию гендера и что в январе месяце будущего года по этому поводу состоится большая конференция.

На форуме присутствовал хорошо знакомый мне представитель православной церкви из Москвы. Он разнес тезисы о гендере в пух и прах. Такое же мнение высказали митрополит Павел, я и еще один светский гость.

Идеология гендера полностью не соответствует основам христианства. Папа Римский даже назвал ее идеологическим колониализмом.

Перед перерывом ведущая форума поблагодарила представителей государственной власти, которые ввиду большой занятости должны были уйти. То же самое сделал и защитник гендера, однако потом добавил: я, мол, очень удивлен тем, что так много людей выступило против гендера.

То есть президент говорит одно, а начальники разных уровней — другое…

— Как Вы относитесь к тому, что католиков в Беларуси часто называют поляками? Насколько это соответствует действительности?

— Не соответствует полностью.

Такое суждение, конечно же, есть, но так могут думать только те, кто совершенно не знаком с католической церковью.

Слово «католик» происходит от греческого «католикос», что означает вселенская. Католическая церковь — церковь вселенская. У нас нет поместных церквей. Например, белорусской католической церкви. Или, скажем, польской, итальянской, литовской, хотя в повседневной жизни такое можно услышать.

Католичество не зависит от национальной принадлежности. Католиками становятся те, кто выбрал эту веру. В белорусские костелы приходят белорусы, поляки, литовцы, итальянцы, французы и даже африканские студенты. И мне не важно, из какой страны ты приехал, из Конго или Словакии.

Повторюсь, причислять всех белорусских католиков к полякам может только тот, кто либо ничего не знает, либо умышленно лукавит.

— Как Вы относитесь к терминам типа «исконной канонической территории»?

— Не хочу со своим уставом лезть в чужой монастырь, но скажу, что в католической церкви понятия канонической территории не существует. Где есть католики, там и католическая церковь.

Мы также совершенно не против распространенного европейского явления, когда, скажем, православные из России, Украины или Беларуси переезжают жить в Испанию, Италию или ту же Польшу и продолжают там оставаться православными. Во всех европейских (и не только) странах есть православные епископы. Константинопольского, Московского, других патриархатов. Я, например, понятия не имею, сколько православных приходов в Париже. Знаю, что немало и причем разных патриархатов.Приезжайте, пожалуйста. Места хватит всем. И никто не говорит, что это каноническая территория католической церкви. Это не по-христиански. Приехали — молитесь.

Более того, мы даже предоставляем свои храмы православным для их богослужений. Есть случаи, когда при католических святынях есть православные приделы, например, в Бари.

— А лично Вам приходилось сталкиваться с противоположным отношением?

— (Смеется.) Я долго работал в Москве…

Благо ситуация меняется в лучшую сторону.

В Беларуси в этом плане гораздо легче.

Другое дело — Украина. Война. Три православные юрисдикции. Безусловно, это не мое дело, но, как у христианина, у меня болит душа из-за существующих там разделений.

Очень хочется, чтобы все проблемы там разрешились как можно быстрее.

— Это уже экуменические нотки. А как, кстати, Вы относитесь к экуменизму?

— Положительно. Экуменическое движение, главной целью которого является единство всех христианских церквей, зародилось более ста лет назад.

Перед своей смертью Иисус Христос молился: «Да будут все едины, чтобы мир уверовал!»

Церковь — это мистическое тело Иисуса Христа. А все ее разделы — кровоточащие раны на нем.

Каждый год в главном кафедральном соборе Беларуси в Минске мы проводим специальную службу за единство христиан, куда я приглашаю представителей разных христианских конфессий.

Разные календари и обряды — не проблема.

Мы молимся все вместе.

— Не ощущаете ли Вы некой настороженности в отношении белорусских властей к католическому Костелу? Дескать, католики не совсем свои?

— Как и то, что все католики — поляки, это следствие уходящего стереотипа. Вчерашний день. Разбираться, кто за кого больше голосует, — хлеб статистических служб. Костел никогда не говорит, за кого следует голосовать конкретно, но мы всегда за то, чтобы люди ходили на выборы.

— На всех католических богослужениях постоянно подчеркивается доброжелательное отношение к православным. Они отвечают тем же?

— Честно говоря, не знаю. Сходите и посмотрите.

Скажу только, что мы всегда с удовольствием принимаем приглашения участия в православных богослужениях на Рождество и Пасху. Митрополит Павел всегда нас приветствует, и его предшественник Филарет делал то же самое. Более того, на православных конференциях нам предоставляется возможность выступить.

Впрочем, для меня все это совершенно не важно. Проблемы не существует как таковой.

Сколько у нас смешанных семей!

Главное: католики и православные — это братья во Христе.

— Мы разговариваем во время одного из самых радостных католических постов Адвента. Что он означает лично для Вас?

— Как руководитель католическое епархии я должен обеспечить пастырскую программу так, чтобы люди в духовном средоточии пережили этот Адвент и смогли встретить Рождество Христово надлежащим образом. Чтобы их души и сердца стали Вифлеемом нашего времени, чтобы Христос рождался в них своей благодатью.

К сожалению, зачастую понимание сути Великого Поста у нас сводится к тому, что можно в это время пить и есть, а чего нельзя. Для многих именно в этом и есть вся принципиальность вопроса.

На самом деле суть в другом. Адвент мало чем отличается от обычного графика. Поститься следует только по пятницам и в сочельник, когда наесться досыта можно только один раз.

Другое дело, что на Адвент мы смотрим по-другому. Прежде всего, это духовная подготовка. Человек сам для себя должен решать насчет каких-то собственных ограничений. Например, не пить, не принимать наркотики или не браниться с женой-мужем и т.д.

Забота священников, и моя в том числе, чтобы все это сопровождалось соответствующей духовной подготовкой. Мы должны разбудить спящую душу человека.

В определенном смысле, это похоже на техосмотр. Раз в год (или в два) мы обязаны его пройти и повесить на лобовое стекло своего авто нужный стикер. Это происходит по всему миру. Автомобиль должен быть в исправном состоянии.

Так и с людьми. Каждый человек должен постоянно проходить свой духовный «техосмотр», а священник стараться ему помочь. Помочь разобраться в своей душе и, если нужно, вместе с самим человеком ее вылечить.

В Евангелии от Иоана есть такая сцена. Иисус говорит: я стою и стучу в дверь. Кто отворит, к тому зайду, и мы будем вместе вечерять. Вдохновленный этими словами, художник нарисовал картину. Маленький сын художника долго на нее смотрел, а потом сказал: «Папа, ты плохо нарисовал. Даже если хозяин разрешит войти, этого не сделать, потому что на дверях нет ручки». Тогда отец объяснил сыну, что перед дверями стоит Иисус Христос, что они ведут в сердце человека и открыть их можно только изнутри.

Задача церкви — помочь человеку открыть эту дверь!

Александр ТОМКОВИЧ

Читайте также:

Стихи и проза Алеся Липая

Опоздавшие во времени

Небаррикадный либерал

Правда Андрея Дмитриева

Присоединяйтесь к нам в Фэйсбуке, Telegram или Одноклассниках, чтобы быть в курсе важнейших событий страны или обсудить тему, которая вас взволновала.