Школьный учитель как фактор стабильности белорусской модели
Демонстрация преданности государству и его бессменному лидеру — условие, без которого немыслимо попадание в провластную публичную элиту.
На днях я получил от старшей дочери, сотрудника университета штата Делавэр, просьбу-задание: «Я с коллегой работаю над статьей о национализме, формировании нации и национальных государств. Мы хотим провести сравнительный анализ того, как история ВКЛ и Речи Посполитой преподается в средних школах в Беларуси, Украине и Польше, чтобы подтвердить или опровергнуть наши гипотезы. В связи с этим у меня вопрос: «Знаешь ли ты учителя, который преподает этот предмет? Мне нужно в идеале три человека, чтобы провести с ними интервью».
Опыт (жизненный), как говаривал классик, — сын ошибок трудных, поэтому уровень проблемы я осознал сразу. Но прежде чем поведать о своих мытарствах, напомню читателям о теории шести рукопожатий, согласно которой любые два человека на Земле разделены не более чем пятью уровнями общих знакомых (и, соответственно, шестью уровнями связей).
Для того чтобы отыскать учителя истории в Польше, мне потребовалось лишь одно промежуточное рукопожатие, точнее, один звонок. С Украиной возникли проблемы, но за два дня я их решил. Что касается Беларуси, то вопрос остается открытым до сих пор.
Просмотр записных книжек, скопившихся за два последних десятилетия, способствовал выполнению просьбы-задания лишь на треть, и не потому, что теория шести рукопожатий оказалась неверной. Теория работала. Для выхода на конкретного учителя мне каждый раз хватало одного промежуточного звонка, вот только после слов «интервью», «Америка», каждый раз следовал решительный отказ.
Элита публичная и социальная
«Потеряем учителя — капец, будем ходить пьяными и дурными». Золотые слова! Сказаны они были в 2003 году. На календаре 2020-й. То, что семнадцать лет назад только предполагалось, сегодня стало неотъемлемой частью реальности, без которой невозможно представить белорусскую модель.
Приведенный пример — отличный повод поговорить о системообразующем компоненте этой модели, об элите. Но в отличие от самого авторитетного белорусского эксперта, способного анализировать проблемы любого уровня, «идя от жизни, а не от теории», без теоретических подпорок мне не обойтись. Каюсь, грешен.
В качестве подпорки предлагаю обратиться к статье классика российской социологии Юрия Левады «Элиты и «масса» в общественном мнении» (1994).
Левада разделял элиту (фр. йlite — «избранный; лучший») на публичную и социальную. К первой он относил тех, кто «обращаются к обществу как к зрителям, слушателям, последователям, сторонникам». Эта категория элиты действует преимущественно через СМИ. К ней относятся не только профессиональные журналисты, но и политики, ученые, юристы и т.д.
Публичная элита ориентируется на неспециализированную аудиторию (на публику). Поэтому ее численность, как правило, ограничена немногими десятками «говорящих голов» и «золотых перьев».
Задача социальной элиты заключается в передаче практических образцов поведения (служит примером) с помощью профессиональных коммуникаций. Обратимся к официальной статистике: в 2018 году в учреждениях общего и среднего образования Беларуси сеяли разумное, доброе, вечное 112,5 тысячи учителей, что позволяет считать корпорацию учителей одной из самых многочисленных среди социальной элиты страны.
Какой ее процент способен наделать в штаны при словах «интервью» и «Америка», я не знаю, но мой личный опыт, описанный выше, позволяет сделать вывод, что среди учителей истории таковых будет большинство.
«Ослы ему славу по нотам поют…»
В расколотом белорусском обществе расколота и публичная элита на провластную и оппозиционную. Наличие государственных и негосударственных СМИ сей печальный факт наглядно подтверждает. Невооруженным глазом заметна и деградация публичной элиты. При этом каждая ее часть деградирует по-своему.
Демонстрация преданности государству и его бессменному лидеру — условие, без которого немыслимо попадание в провластную публичную элиту. Из множества прилагательных, подходящих для характеристики данной группы избранных и лучших, пожалуй, на первое место следует поставить прилагательное «сервильный» (от лат. servilis — рабский).
Специфику их деятельности вполне гармонично передает фрагмент из монографии политолога Корнея Чуковского «Тараканище»:
«Ослы ему славу по нотам поют,
Козлы бородою дорогу метут,
Бараны, бараны
Стучат в барабаны!»
Что касается оппозиционной публичной элиты, то и она не без греха, но я бы не рекомендовал присоединяться к очереди из желающих бросаться камнями. В условиях белорусской модели публично выражающие свое несогласие с ее спецификой не живут, а выживают. Поэтому о серьезной аналитике и об эффективной организационной работе со стороны загнанных в гетто речь вести не приходится.
54,5% против 25%
Рамки, в которых вынуждена действовать социальная элита, также сужены до предела. Вот как их описывает Левада: «Независимо от социального происхождения, политических верований и пристрастий, функционер, попавший в ситуацию жесткой экономической или политической конкуренции, вынужден приспосабливаться к ней и действовать в соответствии с ее правилами. Ему приходится выбирать между различными уровнями возможной активности и адаптации к наличным условиям — от достаточно цивилизованных и перспективных до примитивно-жульнических и краткосрочных».
Оппозиционной социальной элиты в Беларуси практически нет. Родное государство для народа об этом позаботилось. В результате на всех уровнях образовательной системы (от дошкольного до послевузовского) с иными образцами поведения, кроме одобренных государством, дети, подростки и молодежь ознакомиться возможности не имеют.
Стоит ли после этого удивляться, что в век интернета и умеренных препятствий для посещения европейских соседей социологи продолжают фиксировать преимущественно пророссийскую ориентацию белорусов. В частности, по данным «Белорусской аналитической мастерской», в августе 2019 года при ответе на вопрос «В каком союзе было бы лучше жить белорусам — в ЕС или в союзе с Россией?» доля сторонников жизни в союзе с Россией более чем в два раза превысила долю желающих жить в ЕС (54,5% против 25%).
Приведенное соотношение остается относительно стабильным на протяжении двух последних десятилетий, в течение которых свои страхи и комплексы школьные учителя передавали подрастающим поколениям. В чем весьма и преуспели.
Кстати, если кто из белорусских учителей-историков готов поговорить по означенной проблеме, звоните, пишите в редакцию.
Читайте также:
Мухи отдельно, котлеты отдельно…
О пользе исторических пенделей
Переквалифицироваться в управдомы?