Сладкая жизнь, или История обычной прокладки

Съемки очередной серии прошли 4 февраля в городе Добруше на фабрике «Герой труда». В тот же день она была показана по белорусскому ТВ. Для тех, кто не смог посмотреть, приведу фрагмент из рекламного ролика: «Такого в Беларуси еще не было. Что сделали эти дельцы — они создали в Москве «прокладку» — торговый дом. Обычная «прокладка». Поставили туда своих. С заводов по бросовым ценам продавали торговому дому в Москве белорусский сахар. Те, увеличив цену, продавали на рынке. Разницу взятками раздавали этим директорам заводов».

В Беларуси — УП, в России — ЗАО

В том, что главный белорусский борец с коррупцией искренне пытается выжечь это зло «каленым железом», сомневаться не приходится. Моя уверенность основана не на инсайдерской информации, а на знании элементарных политологических истин.

Белорусская модель выстроена по принципу унитарного предприятия (УП «Беларусь»), то есть предприятия с одним владельцем, которым главный борец с коррупцией по странному стечению обстоятельств и является. А раз так, то любой коррупционер непосредственно у владельца УП и ворует. Естественно, ему это не нравится. А кому такое понравилось бы?

Белорусскую модель не следует путать с российской моделью. Последняя есть аналог закрытого акционерного общества (ЗАО «Россия»). Размер, как говорится, имеет значение. Взять под личный контроль 1/9 часть суши с населением в 145 млн человек — занятие непосильное даже для личности библейского масштаба. А когда в России подобная личность в последний раз проживала?

Коррупция в России — это не отклонение от нормы. Это норма, и потому борьба с коррупцией равносильна борьбе с Россией.

Ни внутри чисто государственной экономики, ни внутри вполне рыночной масштабная коррупция невозможна, так как в первом случае она будет противоречить интересам диктатора, а во втором — общества.

«Разделенность российского народного хозяйства на две части, — поясняет экономист Вячеслав Иноземцев, — для коррупции является идеальной питательной средой. Коррупция в этой ситуации равно необходима как правящей элите (для создания механизма присвоения бюджетных средств), так и значительной части крупных предпринимателей (как инструмент получения государственных заказов и поддержки своего бизнеса). Поэтому коррупция является одной из основ современного российского общества и должна рассматриваться как правило, а не как исключение».

Более того, если неопределенность по поводу того, кому и сколько следует заносить, достигнет критического уровня, то система может рухнуть. Коррупция, таким образом, — это гонорар бюрократам за поддержание политической стабильности.

Однако, что «занадто, то не здраво». Неуправляемая коррупция способна разрушить равновесие между властью и народом, а устойчивость этого равновесия не в последнюю очередь зависит от динамики доходов большинства. В условиях роста доходов народ готов прощать коррупционерам многое, если не все. Поэтому все хорошо, но лишь пока все хорошо.

К сожалению, с каждым днем поступает все больше сигналов о том, что хорошее во всех его разнообразных проявлениях осталось в прошлом. Для иллюстрации столь невеселого вывода приведу еще один фрагмент из фильма о прокладке: «Я защищаю интересы государства. И знаете, что еще просто бесит: когда ты там сражаешься за эту копейку по нефти, газу, металлам, еще по чему-то, здесь пытаемся достроить, чтобы люди зарплату имели, эти подонки в наглую средь бела дня воруют. Разве это нормально? Ненормально. Поэтому это наука для всех директоров».

Замечательно, если я правильно понял, прощать коррупционерам многое способен не только народ, но и владелец УП. Все зависит от состояния белорусско-российских отношений в вопросах поставки нефти и газа. При наличии поставок в требуемых объемах и по приемлемым ценам — одно представление о нормальном, при их отсутствии — другое.

Не корысти ради, а ради административной ренты

Коррупция является следствием усиления государственного регулирования экономики. Это азбучная истина. Для ее постижения ни Гарвард, ни Оксфорд заканчивать не обязательно. Одного из отечественных «заборостроительных» университетов хватит с избытком. При желании можно срезать угол и «пойти от жизни», не тратя годы на теоретические, следовательно, бесполезные знания.

Но если свет в конце коррупционного тоннеля четко различим, что мешает двинуться стройными рядами в нужном направлении? Хороший вопрос. Попытаюсь на него ответить с помощью отца институциональной экономики, нобелевского лауреата Дукласа Норта.

Государство, по Норту, есть организация организаций. Что служит тем «клеем», который удерживает организации вместе и сдерживает их от насилия по отношению друг к другу? Возможность получения административной ренты за счет ограниченного доступа всех прочих к ее распределению. Именно в силу этой причины выборы в Беларуси являются чем угодно (экзаменом, демонстрацией единства народа и власти), но только не механизмом обновления политической элиты.

Было бы ошибкой, начитавшись Маркса, рассматривать государство в качестве инструмента правящего класса. Государство и есть правящий класс, самоорганизовавшийся для получения административной ренты. Коррупция же во всех ее разнообразных формах служит важнейшим механизмом достижения государственных целей, которые, если отрешиться от пропаганды, являются целями правящих групп.

Но если согласиться с определением государства по Норту, то придется отказать УП «Беларусь» в праве на монолитность. То, что для стороннего наблюдателя выглядит неделимым, по факту оказывается системой вложенных друг в друга УП различных калибров (матрешка) во главе со своими персональными владельцами.

Стоит ли после этого удивляться, что директор лицея ведет себя как владелец лицея, заведующий поликлиникой — как владелец поликлиники. И на каком основании директора сахарных заводов должны вести себя иначе?!

Сергей Николюк

Читайте также:

Кроме мордобития — никаких чудес

Школьный учитель как фактор стабильности белорусской модели

Мухи отдельно, котлеты отдельно…

О пользе исторических пенделей