Могли ли мы предположить, что весь мир, наше привычное размеренное благополучие окажутся такими хрупкими? Что в XXI веке, когда, казалось бы, самой тяжелой проблемой остается выбор из 20 моделей кроссовок и 50 видов пива, вдруг (да, для большинства именно «вдруг») появится эпидемия, которая на некоторое время сметет все привычные реалии удобной и спланированной жизни?
Конечно, невозможно точно предсказать, когда закончится пандемия, с какими потерями выйдут из нее люди, страны и экономики. Но некоторые выводы, оценки и прогнозы, как представляется, можно попробовать сделать уже сейчас.
1. Рынок труда
Несколько месяцев работы на «удаленке» большого количества людей покажут работодателям: «О, оказывается, так можно!». Корпоративная культура «офисного планктона», воспетая в шутках, мемах и кинофильмах, возможно, переживает время своего заката. Зачем тратить деньги на аренду больших площадей, на всякие «пряники» для работников вроде бесплатных обедов, когда они в состоянии из дома выдавать тот же продукт при гораздо меньших издержках?
Сейчас даже трудно представить, какие последствия может принести практическое осознание этого факта. Масштабные изменения на рынке офисной недвижимости, когда выяснится, что все эти бесконечные офисные центры, заполонившие современные мегаполисы, не так уж и нужны. Сейчас хватает достаточно исследований, что в многих сферах сотрудники, работая дома, проявляли не меньшую работоспособность и эффективность, чем в офисе.
2. Экономика
Уже сегодня можно вполне убедительно спрогнозировать, какие сферы экономики претерпят наибольшие изменения. Некоторые из этих перемен вызревали давно, но коронавирус их резко подтолкнет.
Продолжится умирание туроператоров. Что там завтра, если сейчас у меня, например, нет знакомых, которые путешествуют по Европе при помощи турагентств. (Разговор не про страны вроде Турции и Египта, которые посещать «самостоятельно» пока решаются далеко не все.) В Европе же большинство само выбирает себе апартаменты или отели, само добирается до места отдыха на своем автомобиле или дешевыми авиарейсами. Три-четыре месяца вынужденного перерыва в работе в разгар сезона, очевидно, навсегда похоронят значительную часть турфирм — что в Беларуси, что в мире.
Во время добровольного или вынужденного карантина многие откроют для себя дивный новый мир доставки еды курьерами, а товаров — по почте. Когда я хожу среди пустующих рядов, например, в торговых центрах на Комаровке, невольно задумываюсь, как эти ипэшники выживают? Коронавирус и экономический кризис добьют многих из них окончательно.
Очевидно, что существенно пострадает ресторанный бизнес — даже не непосредственно из-за пандемии: дело в общем экономическом спаде. Во времена кризисов люди инстинктивно стараются тратить меньше на «роскошь и развлечения», оставляя деньги на более практические и разумные траты. Поскольку боязнь коронавируса, вероятно, сразу не пройдет и опасность появления новых эпидемий будет будоражить людей еще довольно долго, то вполне возможно, что на достаточно большой срок, до года, негативное влияние будут на себе ощущать все сферы, связанные с отдыхом и развлечениями — рестораны, клубы, фитнес-центры, дискотеки.
3. «Сильное государство» или власть общественного мнения?
Коронавирус возродит с новой силой мировые дискуссии на тему «сильного государства» и границ его полномочий. Прежде всего, будут проанализированы скорость и механизм принятия необходимых решений в ситуации, когда политикам приходится выбирать из двух зол худшее. У какой политической системы в критической ситуации больше «развязаны руки» — у авторитарной, которая может не обращать внимания на «прогрессивную общественность», лидеров мнений и звезд шоу-бизнеса; или демократической, которая вынуждена реагировать на мнение прессы и широких народных масс? Они, как мы убеждаемся сегодня, иногда слишком быстро и нерационально впадают в панику.
Или несмотря ни на что демократические власти стран Европы своими действиями доказали, что в критической ситуации они, как де Голль в 1940 году, могут принимать решения трудные, но стратегически правильные? Вопрос открытый.
То, что наибольшие потери в Европе понесли самые традиционно «неорганизованные» и «недисциплинированные» страны — Италия и Испания, — это случайность или закономерность? Как коррелируются потери от коронавируса с медицинской системой в каждой конкретной стране? Какая система охраны здоровья показала свою наибольшую эффективность?
В любом случае, большинство стран Европы «после коронавируса» будут перестраиваться под впечатлением пережитого, имея в виду именно потенциальную вероятность будущих пандемий. Общество потребует больших бюджетных вливаний в медицину, и власти будут вынуждены реагировать на эти требования.
4. Социальная политика и СМИ
Идеи, которые еще вчера казались экспериментальными и пока не своевременными, вполне возможно, сразу же «после кризиса» будут быстро приобретать популярность в разных странах. Тот же «безусловный базовый доход», когда государство раздает всем своим гражданам сумму, достаточную для относительно безбедного существования, может стать реальностью гораздо быстрее, чем ожидалось. Это снимает социальную напряженность, которая неизменно возрастет в момент экономического кризиса, и, опять-таки, отвечает требованиям «широких народных масс». А их игнорировать в эпоху социальных сетей становится все более проблематично.
Вся история с коронавирусом продемонстрировала новую роль социальных сетей. Предыдущий похожий случай — атипичная пневмония — произошел в 2003 году, и хотя процент смертности от нее был гораздо большим, чем от коронавируса, не было ничего похожего на сегодняшние масштабы применяемых карантинных мер. Многие политологи уверены, что в ситуации недоверия политикам и СМИ, массовости социальных сетей и давления электората на политиков они, заботясь о своем переизбрании, не могут принимать решений, стратегически правильных, но не находящих мгновенной поддержки большинства избирателей. Общественная истерия вызывает чрезмерные ограничительные меры, политики вынуждены уступать перед паническими настроениями людей, разогретыми медиа и соцсетями.
5. Национальное государство или глобализация
Пандемия осветила довольно очевидную вещь. Нет никакой всемирной системы здравоохранения, никакое всемирное правительство не вылечит вас, не обеспечит лекарствами и медицинской помощью. Спасти жизни могут конкретные медики конкретной страны, жители которой после пандемии могут очередной раз спросить: «А что такое глобализация и какие коврижки она нам принесла?».
Экономическая глобализация имеет кучу доказанных преимуществ —обеспечивает рост мировой экономики, уменьшение бедности в глобальном масштабе, выравнивание доходов между разными странами. Но глобализация социальных и политических процессов и принципов, похоже, не воспринимается ни политиками, ни электоратом в Европе и Америке. Любой француз или поляк задается вполне закономерным вопросом — почему решения, которые касаются моей жизни, принимаются где-то в Брюсселе людьми, которых я не знаю и не выбирал, а не моими местными политиками, за которых я голосовал? А тут еще коронавирус показывает, насколько разные результаты в борьбе с пандемией показывают страны, входящие в один Европейский союз.
Кстати. Во время коронакризиса мы постоянно слышим в новостях заявления и решения лидеров конкретных стран. А где руководство Евросоюза? Может быть, оно что-то и делает и, конечно же, заявляет, но, похоже, это мало кому интересно. Поскольку каждая страна принимает свое собственное самостоятельное решение о введении карантина или закрытии границ, о спасении своих граждан. И при чем тут Евросоюз?
Еще. Представьте себе европейского политика, которому сегодня придет в голову повторить формулу Меркель 2015 года по отношению к нелегальным мигрантам: «Приезжайте, мы справимся!». Не представляете? Естественно, потому что нет сегодня таких политиков. Коронавирус, похоже, поставил (на данный момент) жирную точку в дискуссиях на мигрантскую тему.
6. Нарциссизм и эгоцентризм временно уйдут в тень
Мне кажется, что пандемия на определенное время если не уничтожит, то хотя бы на время отодвинет в сторону философию самозацикленности, эгоцентризма, агрессивного нарциссизма. Когда персонажу важны только собственная самореклама, «псевдоборьба» и позерство, которое не имеет никакого отношения к правам и свободам, а только к идеологии «заметьте меня».
Хорошо известно, что во время войн у людей почти не бывает депрессий —«не до этого». Депрессии, как и психозы, массово увеличиваются в разгар потребительского общества. А основная идея потребительского общества — вы должны покупать больше и больше, становитесь с вечера в очередь за новым айфоном, а то кто-то купит раньше вас и вы будете ходить как лох. Потребности и ценности, которые искусственно создаются рекламой и навязыванием определенного образа жизни, обнулятся на фоне экономического кризиса быстрей, чем вы успеете заказать себе гуакамоле.
С другой стороны, когда пишут, что эпоха «безудержного потребления» может закончиться, я не вполне представляю, как это может произойти. Любое ограничение «потребления» — это спад экономики, кризис, потеря рабочих мест.
«Пограничная» ситуация, когда стоит вопрос о сохранении жизней, отодвигает в сторону нарциссизм и самовлюбленность, которые не очень помогают в условиях борьбы за выживание. Другие проявления и качества будут востребованы. Остается поверить, что эти качества — солидарность, человечность, отзывчивость, ощущение общей судьбы.
Читайте также в рубрике «ВЗГЛЯД И ГОЛОС»:
Петр Рудковский. Церковь, геи, гомофобы: как выйти из порочного круга авторитарных решений
Андрей Хаданович. Сціплае абяцанне сціпласці
Игорь Драко. Ивье: рай, где живут тунеядцы
Альгерд Бахаревич. Отшельники против пришельцев