«Всегда в самоизоляции… Работаю над «внутренней тишиной»

— Одни называют пандемию коронавируса апокалипсисом, другие — психозом. А как считаете вы?

— Я считаю происходящее апокалипсисом, вызванным отчасти психозом. Угрозы коронавируса я ничуть не отрицаю, более того — всплывшее сокрытие Китаем реальной численности жертв пугает возможным пересмотром реальной смертности от covid-19 (и отчасти объясняет катастрофу, происходящую сейчас в Италии и Испании). Но социальные и экономические последствия уже видны, и это чудовищно.

Мое поколение (я родился в 1977-м) никогда не переживало тот кризис, к которому мы еще только приближаемся. Вся моя жизнь прошла в ситуации падения стен и ослабления границ. Я сначала видел, как рухнула Берлинская стена, потом наблюдал, как все новые страны оказываются внутри Шенгенской зоны. Кульминацией стала ситуация, когда, единожды проехав границу в районе Гудогая или Бреста, можно было ехать до самой Португалии — та самая ситуация, которая обнулилась, на время или навсегда, прямо сейчас.

Даже если к концу апреля Шенгенская зона откроется (такие оптимистичные прогнозы все еще звучат), это будет совершенно иная Европа. Европа, которая в критической ситуации не смогла защитить себя сообща. Европа, разбредшаяся по гетто национальных государств. Европа, снова приучившаяся бояться сначала китайцев, потом — итальянцев, потом — вообще всех приезжих. Ни одно из потрясений, виденных моим поколением, не сопоставимо с миром, где нефть продается по 4—5 долларов (а ряд контрактов подписывается с минусовыми значениями).

Не могу не отметить, что переживаю прошедшие шесть недель яркие вспышки узнавания: ситуация распада Европы, локдауна и традиционных энергоносителей, ставших никому не нужными, — это мир романа «Ночь», о чем мне теперь регулярно напоминают читатели в письмах и сообщениях.

— Что мы можем потерять из-за этой беды, а что приобрести? Что может потерять власть?

— Я думаю, что потеряем мы почти все. Многие лишатся работы, остальные лишатся привычного достатка; зарплаты прямо сейчас режут даже айтишникам, отрасль которых наименее всего пострадала от кризиса, так как сидеть в приложениях люди меньше не стали. Целые области человеческой деятельности на время будут приостановлены, и многие занятые в них рискуют никогда не вернуться на работу: туризм, авиаперелеты, отельный бизнес, сфера услуг для путешественников, массовые зрелища… Вы ведь видите, что пострадало даже кино — голливудские продюсеры приняли решение не пускать в кинотеатры самые дорогие проекты, а все средние и относительно дешевые продавать через Сеть, где их с воодушевлением встретили пираты. Высшее образование, театр, страхование — пострадают все…

Что касается белорусской власти, то основной ее потерей является резкое сокращение ренты, которую она сможет платить бюджетникам — милиционерам, военным, учителям и врачам. Приведет ли это к изменению их поведения?

Понимаете, рабы революции не делают. Рабы устраивают бунты, которые легко подавить. Что касается оппонентов власти, я их просто не вижу. Есть на информационном поле несколько вызывающих мою симпатию правдорубов, есть несколько пророков-диссидентов, пожертвовавших своей судьбой, чтобы разбудить народ, который не проснулся (ибо не разбудил этот народ даже Калиновский, который пожертвовал не свободой, но жизнью).

Я, конечно, читал мнение политолога Артема Шрайбмана о том, что в условиях растущего отрыва приказов лидера от того, что от него ожидает общество, номенклатура-де может начать спускать на тормозах некоторые приказы и автономизироваться. Так вот, я в это не верю: белорусская номенклатура за редким исключением рекрутирована из таких же рабов, просто с большим количеством риса в миске. Тут тоже не стоит ждать революции, только бунта, который похоронит взбунтовавшихся, и не более. И, кстати, они это знают.

— В одном из недавних интервью вы анонсировали свой новый роман «Революция». Можно узнать какие-нибудь подробности?

— Роман «Революция» — о власти. Но не в политическом, а скорее в ницшеанском смысле. Действие романа происходит не в Беларуси, история апокрифична и могла произойти в любой постсоветской стране. Выход романа на белорусском языке намечен на осень 2020 года, если вирус не скажет свое веское слово. Текст переведен на немецкий язык, идет редактура, неделю назад должна была появиться обложка, но из-за локдауна релиз перенесли на февраль 2021 года.

— Над чем сейчас работаете?

— Над внутренней тишиной.

— Многие сейчас на самоизоляции. А вы?

— Я всегда в самоизоляции.

Александр Томкович

Читайте также:

Виктор Бабарико: «Мне импонируют кризисные ситуации, они обладают удивительными свойствами»

Курейчик на «самокарантине»

«Если бы у оппозиции были силы организовать бойкот, у нее были бы силы выиграть выборы»

Лев Марголин: «Страх иногда побеждает»