Алесь Михалевич: «Народ стал реальным игроком на политическом поле»
Юрист и политик Алесь Михалевич в 2010 году был кандидатом в президенты. Благодаря ему мы узнали о том, что происходит в застенках тюрьмы КГБ. Он может сравнивать происходящее в Беларуси сейчас и то, что случилось десять лет назад.
— Я знаю, что вы бываете на всех протестных митингах. На ваш взгляд, есть польза от мирных протестов?
— Конечно, есть. Успешность протестов зависит от многих факторов. Большое значение имеет их массовость и продолжительность. В силовых сценариях и то, и другое было бы меньше. Разнообразие проявлений протеста тоже важно, и оно выше при мирном варианте. Наконец, мировому сообществу куда симпатичнее мирные граждане с цветами, требующие соблюдения своих конституционных прав, чем условные отряды ополчения, штурмующие резиденции.
Возможно, пойди события по более радикальному пути, кризис бы уже неким образом закончился. И не обязательно в пользу протестующих. Власть не скрывала, что продолжительное время усиленно готовилась к подавлению любых проявлений недовольства. Вдобавок, в Кремле после выборов прямо заявляли, что готовы оказать официальному Минску военную помощь в случае силового противостояния. Поэтому никто не знает, к чему бы силовой сценарий в итоге привел.
Зато мы можем изучить примеры других бывших автократий, где смена власти обходилась без вооруженного восстания со стороны граждан. Когда мирные протесты являются продолжительными и массовыми, то спустя несколько месяцев это становится поводом для поиска в кругу правящих элит неких компромиссных вариантов выхода из политического кризиса. И мы уже видим признаки поисков компромисса в Беларуси. Многие (в том числе внутри вертикали) понимают, что для возврата к стабильности достаточно одного условия – ухода Лукашенко. Он же уходить не хочет и действует так, как действовали прочие бывшие диктаторы: сажает зачинщиков и обычных граждан, списывает протест на внешние силы, стремится не допустить переговоров за своей спиной между номенклатурой, оппозицией и тем более Москвой. Но это все не решает основную проблему, а только откладывает её решение. Решать её всё равно придется.
— Насколько реально, что власть пойдет на уступки?
— Власть уже вынуждена частично на уступки идти. Например, после событий 9-11 августа люди именно мирным протестом добились права собираться в любой точке города. Потом протестующих снова стали отсекать от знаковых для власти мест. Но вернуть улицу под полный контроль так и не удалось, несмотря на все усилия силовиков.
Тоже самое можно сказать про борьбу с национальной символикой: чем больше её снимают и закрашивают, тем больше её становится. И я вижу, что власть постепенно устает с этими проявлениями протеста бороться, национальные символы на стенах держатся уже неделями, флаги в окнах буквально в каждом доме. Это пример вынужденной уступки со стороны властей.
Наконец, Лукашенко сам лично пошел на переговоры с арестованными, что уже не просто уступка, а частичный отказ от прежних принципов. Но следствием стало очередное повышение градуса насилия на улицах. В каком-то подобном формате «шаг вперед и шаг назад» пока и будут идти дальнейшие уступки. Власть продолжит «прощупывать почву» в самых разных местах, сокращать борьбу или идти на уговоры на тех участках, где не может справиться и, наоборот, усиливать давление там, где считает крайне необходимым и возможным.
— Можно ли сравнивать события зимы 2010 года с тем, что происходит сейчас?
— Сравнивать можно любые процессы. В 2010-м насилие со стороны властей и массовые аресты лидеров были для значительной части общества неожиданным завершением политической оттепели. Нас начали сажать и пытать уже после выборов.
В этот раз никакой оттепели не было, власть задолго до выборов обещала максимально жесткие действия со стороны силовиков.
10 лет назад выходить на Площадь призывали почти все оппозиционные кандидаты, сейчас не призвал ни один. Фактически в этом году из кандидатов только Лукашенко и говорил о Майдане, обещая ни в коем случае его не допустить. Своими неадекватными действиями и заведомой ставкой на насилие он не только спровоцировал выход людей на улицу, но и смог объединить против себя буквально всю страну.
Я действительно был на всех воскресных маршах и многих других ключевых акциях, вижу, что туда приходят люди самых разных возрастов, профессий, социального статуса. И так по всей Беларуси. Люди не хотят больше жить при авторитаризме, для достижения этой цели готовы объединяться, активно действовать, создавать новое. Запрещаемые прежде лозунги и символы вдруг стали нормой. Все это формирует четкие контуры будущего, которое ещё не так давно было туманным. Общество продемонстрировало, что является гарантом независимости страны в то время, как прежний «гарант» готов сдавать суверенитет в Москве за призрачную надежду сохранить хоть часть власти. Народ же стал реальным игроком на политическом поле, и собирается таким оставаться дальше.
Я уверен, что общество и страна уже не вернутся к прошлой жизни. Скажу больше: считаю, что общество во многом уже победило. Годами находились под прессингом все потенциальные лидеры протеста и структуры. Общество было атомизировано, лишено доверия и горизонтальных связей. Несмотря на все это люди самоорганизовались и стали настоящей нацией, разве это не победа?
Пусть это ещё не полная победа над авторитаризмом, но я вижу многое, что куда важнее самой смены власти. Власть перестала быть сакральной, а силовиков люди больше не боятся, скорее, силовики боятся народного гнева. Произошла смена индивидуальной самоидентификации «хатаскраю» на коллективную «мыбеларусы».
Читайте также:
Сергей Дубовец: «Мы не «народец», мы народ»
Леонид Спаткай: Важно, чтобы те, кто сейчас «под погонами», делали свое дело по Закону
Андрей Климов: Беларусь — это больной коронавирусом, которого подключили к ИВЛ. Наш ИВЛ — Россия
Андрей Ляхович: «Авторитарный режим обречен, он рухнет»
Анна Северинец: Со злом мы боремся методами добра