В поисках границы между добром и злом
Жил был человек. Жил он на рубеже IV-V веков. Звали его Блаженный Августин. И вот как-то раз пришла ему в голову очередная блажь: «Нет прошлого, настоящего и будущего, а есть прошлое настоящего, настоящее настоящего и будущее настоящего». Иными словами, есть только различные стадии настоящего.
Попытаюсь эту заумь перевести на доступный язык: есть только то, что каждый из нас думает о прошлом, настоящем и будущем в режиме «здесь и сейчас».
Для тех, кто все еще не понял, процитирую академика Юрия Пивоварова: «Я абсолютно убежден в том, что этот великий человек прав. Потому что история — это не какая-то вещь, которую кладут в запасник музея, а потом раз в тридцать-сорок лет достают, пыль стирают, показывают и опять убирают. История все время с нами. Она действует. То есть это наше настоящее».
Один из образцов прошлого, который все время с нами, был продемонстрирован 9 мая: «Это была эпохальная битва за жизнь на земле, за сохранение рода человеческого. Великая победа добра над вселенским злом».
По поводу вселенского зла возразить мне нечего. Из моего настоящего нацизм воспринимается как зло вселенского масштаба. С добром не все так однозначно. Не могу сказать за автора цитаты, но в моем настоящем имеется, в частности, информация о пакте Молотова-Риббентропа и секретных приложениях к нему, подписанных представителями добра и вселенского зла 23 августа 1939 г. в Кремле.
Полное название пакта «Договор о ненападении между Германией и Советским Союзом». После раздела Польши, осуществленного «высокими договаривающимися сторонами», ему на смену пришел «Германо-советский договор о дружбе и границе». Интересно, пословица «Скажи мне, кто твой друг и я скажу, кто ты» при подписании договора о дружбе сохраняла свою актуальность?
За два года — 7 млн! А за 73 года?
С 23 августа 1939 г. по 22 июня 1941 г. добро и вселенское зло шли по жизни в обнимку. Свидетельств тому — воз и маленькая тележка. Начну с тележки, с телеграммы посла Германии в СССР Шуленбурга в МИД Германии, отправленной 18 июня 1940 г.: «Молотов пригласил меня сегодня вечером в свой кабинет и выразил мне самые теплые поздравления советского правительства по случаю блестящего успеха германских вооруженных сил» (14 июня 1940 г. гитлеровцы оккупировали Париж).
Разумеется, дипломатическими поглаживаниями дело не ограничивалось. Вселенское зло для осуществления своих преступных планов нуждалось в сырье. Добро не мешкая подставило ему плечо.
Не стану загружать читателей статистикой. В два клика ее можно отыскать в интернете. Достаточно указать, что на Германию в 1939-41гг. приходилось 40% экспорта СССР. В качестве вишенки на торте приведу высказывание лучшего друга советских железнодорожников от 28 сентября 1939 г.: «Если Германия попадет в тяжелое положение, то она может быть уверена, что советский народ придет Германии на помощь и не допустит, чтобы Германию задушили. Советский Союз заинтересован в сильной Германии и не допустит, чтобы Германию повергли на землю».
Противоположности притягиваются, и не только в физике. Вспомним Пушкина: «Они сошлись. Волна и камень, стихи и проза, лед и пламень…». Однако имеется иное объяснение. Мне уже приходилось писать о теории двух этических систем Владимира Лефевра. В первой граница между добром и злом размыта, во второй она четко обозначена.
Представители второй этической системы замечают соломинку в чужом глазу, не замечая бревна в своем. Проиллюстрирую сказанное на примере фрагмента заявления Государственной думы РФ «Памяти жертв голода 30-х годов на территории СССР» от 2 апреля 2008 г.: «В результате голода, вызванного насильственной коллективизацией, пострадали многие регионы РСФСР (Поволжье, Центрально-Черноземная область, Северный Кавказ, Урал, Крым, часть Западной Сибири), Казахстана, Украины, Белоруссии. От голода и болезней, связанных с недоеданием, в 1932-1933 годах там погибло около 7 млн человек».
За два года — 7 млн! А за 73 года? Что-то незаметно особого желания со стороны Государства для народа подвести итог деятельности сил добра за годы правления большевичков.
Co zanadto, to nie zdrowo
Жил-был человек. Жил он в XIX веке. Звали его Фридрих Ницше. И вот как-то раз взялся он за перо и написал статью «О пользе и вреде истории для жизни». В статье он выделил три типа истории: монументальную историю для человека, который гордится деяниями предков; антикварную историю, занимающуюся петличками на полковой форме; критическую историю, изучающую поступки людей и их результаты.
«Co zanadto, to nie zdrowo», — утверждает польская пословица. Перекос в пользу монументальной (героической) истории — наглядный пример актуальности пословицы на белорусской земле.
Монументальная история вдохновляет, ибо «то великое, которое некогда существовало, <…> может стать возможным когда-нибудь еще раз». Однако, пояснял Ницше, история нужна «для жизни и деятельности, а не для удобного уклонения от жизни и деятельности». Проблемы настоящего, опираясь на монументальную историю, не решить.
Антикварная история, изучающая быт во всех его проявлениях, привязывает человека к родине. «Но она только сохраняет жизнь, а не порождает ее».
Отсюда потребность в критической истории. Человек должен «разбивать и разрушать прошлое, чтобы иметь возможность жить дальше. Этой цели достигает он тем, что привлекает прошлое на суд истории, подвергает последнее самому тщательному допросу и, наконец, выносит ему приговор. Всякое прошлое достойно осуждения (выделено — Ред.) — ибо таковы уж все человеческие дела: всегда в них мощно сказывались человеческая сила и человеческая слабость».
* * *
Государство для народа желает, чтобы мы думали о войне исключительно как о подвиге, как о Победе. С советской власти культ Победы снимал ответственность за миллионы жертв. Нынешней власти он позволяет выступить в роли единственного наследника поколения победителей.
Получается, что многочисленные преступления прошлого остаются круглыми сиротами. Несправедливо. У преступлений, как и у подвигов, в прошлом были авторы. У преступлений, как и у подвигов, в настоящем имеются наследники.
Сергей Николюк, политолог