Вот и встретились два одиночества
«Большой разговор». Кто бы спорил, большой. Восемь часов — это вам не шутка. А смысл? Тут возможны варианты. Предлагаю свой: «У России больше никого нет, может, вам не нравится это, но факт есть факт».
Факты — упрямая вещь. Спорить с ними — себе дороже. Мой дед, мой отец, да и ваш покорный слуга, чего греха таить, строили Коммунизм на площадке размером в шестую часть суши. Однако, судя по государственному гербу (серп и молот на фоне земного шара), никто из нас ограничиваться шестой частью суши не собирался.
Маниловских планов мы не строили. Никаких подземных ходов, никаких каменных мостов на которых были бы «по обеим сторонам лавки, и чтобы в них сидели купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян».
Все мужчины в семье были людьми дела. В частности, мой отец в 60-е годы командовал ракетной бригадой в Станьково (Дзержинский район Минской области). Ракеты несли ядерные боезаряды, а дальность их полета не превышала 320 км.
Вражеские цели для такого средства сдерживания, расположенного в самом центре республики, отыскать было непросто. Но станьковская бригада и не предназначалась для сдерживания. Вместе с танковыми армиями и десантными дивизиями она была частью наступательной группировки, именуемой «Краснознаменный Белорусский военный округ» (КБВО).
Мир в годы моей юности был биполярным, и каждый полюс стремился расширить ареал своего влияния за счет конкурента. Наш полюс регулярно демонстрировал успехи, пока не нашлись двое («Ну, конечно — Ельцин и Горбачев»), которые личную драку за власть перенесли на всю страну. И страны не стало. Великая держава, она же по совместительству Союз нерушимый, рассыпалась от двух пенделей (такова у нас официальная версия).
Лишившись идеологического стержня, окраины потянулись к своим цивилизационным корням: республики Средней Азии — к исламским, республики Прибалтики — к западноевропейским. России тянуться было некуда. Она никогда не воспринимала себя как чью-то часть.
Беларусь, зажатая между Европой и Россией, оказалась в положении буриданова осла, но ненадолго. В споре католического Запада с православным Востоком у первого не было шансов, если учесть, что среди верующих православными считают себя 82% белорусов, а католиками — 12% (2015).
«А как же Молдова, Украина, Грузия и Армения?» — спросит читатель. Сложный вопрос. Относительно европейского выбора они оказались в положении «и хочется, и колется, и мама не велит».
Проще всего Молдове. Ее европейская перспектива сомнения не вызывает. Сложнее всего Армении, ни по суше, ни по морю с Европой не граничащей.
Создание микросхем как главная проблема
Союзное государство, как показала его 20-летняя история, — это встреча двух геополитических одиночеств. Песочницу, в которой они копошатся, Господь наделил почти всей таблицей Менделеева. С этого и живут. Россия паразитирует на таблице, Беларусь — на России.
Для полного счастья модели, сложившейся в Беларуси, не хватает «равных условий хозяйствования». В том, что она их получит, сомневаться не приходится. Надеюсь, читатель не забыл, что «у России больше никого нет».
Но даже когда кто-то и был, за удовлетворение своих имперских амбиций ей приходилось платить. И тем Россия отличалась от европейских государств, строивших в XIX веке свои заморские империи в соответствии с бизнес-планами.
Поэтому гадать, чем Беларуси придется расплачиваться за очередной кредит или очередную скидку на газ, не имеет смысла. Ничего материального взамен отдавать не придется. Беларусь уже за все расплатилась своим будущим.
Советский проект разворачивался под лозунгом «Догнать и перегнать!». Он был проектом модернизационным. Свою главную задачу — переход от аграрной экономики к экономике индустриальной, он выполнил. Цена перехода — отдельный вопрос.
Но переход к постиндустриальной экономике советскому проекту оказался не по зубам. Двух пенделей потому и хватило, чтобы его похоронить.
Сегодня ни догонять, ни тем более перегонять не то, чтобы Америку, но и Португалию никто не собирается. Но от привычки надувать щеки полностью избавиться не удалось. Отсюда мультики с ракетами, маневрирующими на сверхзвуковой скорости.
Для управления такими монстрами нужна современная электроника. А с ней беда. В ходе «Большого разговора» она и была засвидетельствована: «Самая главная проблема, которую мы подняли, — это проблема создания интегральных схем. Естественно, свой «Интеграл» мы поддерживаем. В России их было немало. Осталось всего ничего. И мы с Путиным констатировали, что мы здесь отстаем. Отстаем от Южной Кореи. В Китае сохранились солидные производства. Не говоря про Америку и так далее. А без них — цитата Путина — и самолеты скоро летать не будут».
Возьмитесь за руки, друзья
Путин пообещал «затратить огромные средства, чтобы уйти от зависимости по импорту микросхем». В его способности «затрачивать» сомневаться не приходится. Вспомним, для примера, зимнюю олимпиаду в Сочи. По своим расходам, — более $ 50 млрд, — она обогнала все зимние Олимпиады вместе взятые, а их уже было 21.
Уверен, с финансированием проблем не будет. Но каждое новое поколение микросхем требует нового поколения оборудования. Ни в Беларуси, ни в России от соответствующей отрасли машиностроения даже рожек и ножек не осталось. Выход на прежний, т.е. советский уровень потребует годы. Но кого сегодня интересует советский уровень?!
Итог печален: «Стоят космические аппараты, практически собранные, но в одном-другом-третьем просто не хватает одной конкретной микросхемы, которая через санкции не дается нам никаким образом к закупке». Не доверять генеральному директору госкорпорации «Роскосмос» Дмитрию Рогозину у меня нет оснований, тем более, что эту цитату я позаимствовал из его выступления в Думе.
У России кроме Беларуси больше никого нет и не будет. Сколько не финансируй Росгвардию, друзей от этого не прибавится. С финансированием ОМОНа аналогичная история.
Какой же из вышесказанного следует вывод? Его без труда можно отыскать в стенограмме «Большого разговора»: «Сегодня Беларусь нужна России настолько, насколько Россия нужна Беларуси».
Возьмитесь за руки, друзья. Больше вы никому не нужны.
Сергей Николюк, политолог