КАМО ГРЯДЕШИ, БЕЛОРУС? А КУДА И ВСЕ…
Мне давно не дает покоя всего только один вопрос: что мы за люди такие? Куда нас несет? И почему именно туда, а не в другую сторону? Сделаю попытку разобраться с помощью знаменитого историка Аркадия Смолича. На академическую полноту и всесторонность, конечно, не претендую.
Сквер возле оперного театра. Тишина, прохлада, старые заслуженные деревья. Тихонько шуршит модерновый фонтан. Редкие люди на скамеечках. Максим Богданович бдительно охраняет их от шума и гама с улицы своего же имени. Власть и его использовала в охранительном смысле. Памятник перенесли прямо к улице. Понятно: если «пятая колонна» соберется возле Максима, то сюда легче подогнать автозаки, чтобы удобнее было «паковать»…
На соседнюю скамейку присаживается девица. Быстро достает ноутбук, чего-то там ищет. Вдруг у нее просыпается мобильник. Сначала девица говорит тихо, потом слышу такую эмоциональную эскападу:
— Понимаешь, я у него триста баксов просила, съездить в Хмельницкий за шмотками, ходить не в чем! А он, сука, не дал! Въезжаешь?!
Какой пассаж, право слово… Такое знаковое место, почти идиллическая обстановка, располагающая к мыслям о бренности жизни, а тут — «он, сука, триста баксов не дал». Присматриваюсь к девице. Что ж, одета вполне, примерно, по моей некомпетентной оценке, на пару миллионов. Чего ж ей еще надо? А ей надо приодеться на еще большую сумму, но во все новое. Понимаю. Ей надо того же, чего надо всем остальным потребителям.
Стоял за одной барышней в газетный киоск. Она так долго выбирала какую-то ерунду, что не выдержал:
— Девушка, побыстрее нельзя?
— А что? Я такой же потребитель, как и вы. Имею право.
Понимаю. Мы с ней потребители. Она это усвоила. А я не хочу…
«Белорус не имеет в характере того риска, открытой и грубой простоты, характерной для московца; не имеет, опять же, той легкомысленности, светскости, самохвальства, которыми так часто отличаются поляки. И от украинца, с которым белорус имеет вообще много общего, отличается все ж таки большей сердечностью, да может, большей подвижностью. Вообще, характер белоруса более рассудительный, спокойный, с хорошо развитой волей, выдержкой и выносливостью в работе». Аркадь Смолич, «География Беларуси», Мн., 1919 г.
* * *
Смотрю по «ящику» селекторное совещание по сельскому хозяйству. Президент, как всегда, закручивает гайки. Это знакомо и привычно. А вот к чему я никак не могу привыкнуть, так это к некоторой зомбированности руководителей рангом пониже. К ним Лукашенко обращается исключительно на «ты». А эти солидные, в теле, в хороших костюмах на этом теле дядьки молча сидят, опустив глаза, покорно глотают прямые оскорбления, робко оправдываются, обещают исправиться и… все.
Спрашиваю себя: ты бы так сидел молча? Отвечаю себе же: а кто бы тебя туда посадил? Ты другой зверь, из другой стаи, другой породы — откуда ты вообще взялся? Тут уже можно смеяться: если б меня куда и посадили, так только в тюрьму…
На следующий день гарант уже был в Гродненской области. Высказывался. Тоже ничего нового: все кругом враги, мы должны быть начеку, потому что… Что поразило, так это две журналистки, даже не они, а то, как они гаранта слушали.
Одна беспрестанно кивала головой, соглашаясь со всем, а глаза были влюбленные, даже с намеком на сумасшествие. Вторая не кивала, даже не писала, но смотрела с таким откровенным восхищением, что у меня закралась мысль: а не подставные ли это барышни? Помните, свита играет короля? Мужчины-коллеги слушали внимательно, но безмерной любви у них в глазах явно не было. Люди делали свою работу. И только эти две экзальтированные дамочки. Что позволяет сделать уже давно сделанный вывод: харизма Лукашенко предназначена для женщин с их иррациональным восприятием мира. Но зачем так с ума сходить? Нет, тут без психиатра ничего не поймешь.
«Есть в характере белоруса одна важная черта, которую признают все лучшие этнографы. Белорус не помнит злого и легко прощает своих обидчиков. Чувство мести в нем неразвито, что отличает его даже от украинца, да и много от каких народов. Эта черта белорусского характера имела, наверное, немалое значение в белорусской истории. Общеизвестно, что белорус в прошлом особенно воинственным настроем никогда не отличался и частично через это, видимо, в те времена, когда одни народы строили свою государственность и независимость на неволе и угнетении других, попал он не в число первых — угнетающих, а в число других — угнетаемых. Интересно отметить, что, несмотря на это, белорус в российской армии считался лучшим солдатом: отважным, твердым, выносливым. Недостаток воинственности, значит, нужно объяснять только этой рассудительностью, спокойствием белорусского народного характера; белорус рад кому угодно уступить, лишь бы было согласие».
* * *
Неожиданное продолжение получила заявленная в прошлом материале тема о детском садике и о том, как его ремонтировали — после беседы с тамошним сторожем, женщиной лет шестидесяти. Ей, видно, стало скучновато сидеть в пустом здании, вышла поговорить. Я всегда рад послушать. Выяснилось:
— Ой, это такие работники, боже ж мой… Вчера один пришел, перед обедом, ходит-ходит, как с луны свалился. Ну, вышла я, а он ко мне. Говорит: ой, бабуля, если б вас не встретил, так думал, что не в тот сад приехал! Ну это ж надо так мозги залить… У их тут прораб или кто там приезжает каждый день. Сама слышала: вы, говорит, б…, чтоб больше чернила не пили, а то… Ну, приехал он в девять часов, сидит на скамейке, ждет свою гвардию ср…. А нету их, никого нету! Только к обеду явились, и уже готовые… За что им деньги платят? Не пойму я…
Я тоже не пойму. Вот как это совместить со Смоличем: «Белорус хороший хозяин, чтит копейку, а немного, возможно, скуповатый. Это не мешает ему, однако, быть очень гостеприимным».
А совместить можно, если вспомнить прошлый век, когда белорус пожил при развитом социализме, победившем в отдельно взятой Беларуси. Испортился соотечественник. Нет, худшим хозяином он не стал и копейку чтить не перестал. Во дворе или в квартире у него по-прежнему царил порядок и здравый смысл. Вот только гостеприимство стало зашкаливать. Разумею это так: можно было, особо не стесняясь, брать общее, то есть ничье, и тащить в свое хозяйство, свой двор. Ну а белорус к власти всегда относился настороженно — приучила собственная история. Власть может и прижать, а может и дать пожить. Так и случилось в веке двадцатом. Но ведь брать то, что тебе не принадлежит — грех. Белорус до сих пор за это платит, и не Великое княжество Литовское для сегодняшнего белоруса есть «время золотое», а то, что поближе — БССР.
А что тут скажешь — какие времена, такие песни…
После разговора с продвинутой бабушкой иду домой. Встречаю на столбе объявление: «В парикмахерскую требуются девушки 20 — 40 лет». Сразу и не поймешь, то ли у человека, писавшего объявление, чувство юмора напрочь отсутствует, то ли ровно наоборот — юмора с избытком. Ясное дело, можно встретить девушку и в 60 лет, но это такая редкость, что и говорить неприлично. Думаю, что имеет место все же юмор. Что вполне согласуется со Смоличем: «Белорус опять-таки любит повеселиться; веселость у него искренняя, от всей души: это видно уже и по соответствующим песням, припевок к танцам».
Все так, правда, теперешнее веселье имеет явный оттенок безысходности, какой-то фатальности, обреченности. Тут к месту вспомнить соседа Валеру и историческое его высказывание:
— А ничего… Роскошь пережили, переживем и нищету
Хотя мне ближе Фазиль Искандер: бывают времена, когда люди принимают коллективную вонь за единство духа. Жаль, что времена сами собой не меняются, люди их меняют. Но люди есть люди, им бессознательно хочется, чтобы очарование длилось вечно. Так не бывает.
* * *
Еду в междугородном автобусе в направлении западной границы. Предусмотрительно взял с собой все того же Искандера в надежде почитать без помех. Не удалось. Позади меня юношеский и девичий голоса всю дорогу о чем-то ворковали. Это бы ничего, да ворковали они по-английски. Этот язык я не знаю, тем не менее оксфордское произношение от бобруйского отличаю. Это было бобруйское. Ну какое тут чтение? Вот, думаю, и дожил до новейших времен, в белорусском автобусе говорят по-английски.
На остановке не выдержал, осмотрел попутчиков. Парень как парень, разве что на майке красуется «Юнион Джек», английский флаг. Девица еще проще. Спросил у них, который час.
— Половина второго, — было отвечено мне на чистом русском разговорном.
Значит, так, думаю, студенты, изучают инглиш, в автобусе совершенствуют свой английский разговорный. Возможно, собираются ехать в Европу, возможно, в Англию, скорее всего, на стажировку. Почему так думаю? У женщины из соседнего дома сын учится в академии управления. Его факультет, по численности совсем небольшой, посылают в Лондон на стажировку. Всех. Правда, далеко не все возвращаются. «Продают», понимаешь, родину, предпочитают пахать на проклятых капиталистов-империалистов. Или все же просто делают выбор? Как это легко может сделать любой житель Европы. Скажем, родился в Литве, а работает в Австрии, а жена вообще из какого-нибудь Гавра. Там ведь это в порядке вещей, никого не удивляет. Только мы от этого порядка здорово отстали. Людям зрелым этого все равно никогда не понять, да и бессмысленно — поезд давно ушел. Поэтому карты в руки — молодым.
Forever young… — такую надпись я обнаружил на одной скамейке в Минске. Вперед, молодые — примерно так звучит в переводе. И что, правда, вперед, молодые? Теперь это означает, что молодыми затыкают кадровые «черные дыры». Не хватает учителей, потому что выпускники вузов идут куда угодно, только не в школу. Там нужно гробиться за нищенскую зарплату, без квартиры. В Мингорисполкоме даже возник план привлечь пенсионеров-учителей, так сказать, «золотой фонд». Согласен, золотой. Но сколько на нем можно выезжать?
400 врачей и 1000 медсестер не хватает только в Минске, о провинции лучше вообще молчать. Тоже, что ли, пенсионеров упрашивать? Они не очень-то и хотят. А молодежь вообще не хочет. Если не в Европу, не в Россию, не в Украину, так хоть в приличную фирму. Где о людях элементарно заботятся и платят людские зарплаты. Правильно рассуждают молодые, чисто по-белорусски, в духе национального характера. Не верите?
Тогда вернемся к Аркадию Смоличу.
«Понятно, что при такой излишней, возможно, миролюбивости история белорусского народа и не могла сложиться иным образом, чем она сложилась. Белорус был все время благодатным материалом для роли гражданина будущего, того будущего, когда справедливость воцарится между народами, но был мало подготовлен к борьбе за быт, за жизнь, которая шла вокруг его и за его счет, но ему во вред…»
Можно с этим утверждением соглашаться или спорить — дело ваше. Лично я согласен, почва для появления гражданина будущего была богатая. Да только век уже был на дворе двадцатый, век-душегуб. Эрозия того века выветрила эту почву довольно сильно. Но не до конца, не до полного бесплодия. И будущее уже наступило.