ОТ ТЮРЬМЫ И ОТ СУМЫ НЕ ЗАРЕКАЙСЯ…

Чуть более месяца осталось до окончания срока действия «Закона Республики Беларусь № 387-3 «Об амнистии некоторых категорий лиц, совершивших преступления», опубликованного 11 июля 2012 г. По данным БЕЛТА, на 23 октября вопрос об амнистии рассмотрен в отношении более чем 90% подпадающих под нее осужденных. Всего подпадает под амнистию 15 059 человек, рассмотрены дела в отношении 13 605 осужденных. Начальники исправительных учреждений закрытого типа вынесли постановления об освобождении от дальнейшего отбывания наказания 2 521 человека. В отношении 5 089 человек принято решение о сокращении срока наказания на один год. Отказано в применении амнистии 5 995 осужденным.

До применения амнистии-2012 в Беларуси отбывали наказания в учреждениях закрытого типа около 38 тысяч заключенных, освобожденные 2521 человек составляют всего 6,6% от этого числа. Что же остальные 93,4%? Все они — убийцы, растлители, грабители-рецидивисты?.. Думаю, что нет.

Конечно, в тюрьмах и колониях отбывают наказание разные люди, и большинство это наказание заслужили. Но среди заключенных очень много людей, которые могли бы попасть под амнистию, если бы погасили т.н. материальный ущерб. Однако им или их семьям это оказалось не под силу. О них и пойдет речь в этой статье.

Из чего состоит материальный ущерб?

Если вы думаете, что из суммы, хранившейся в украденном кошельке, то очень заблуждаетесь. Все намного сложнее. Например, осужденному за банальную кражу придется оплатить все судебные издержки, работу адвоката, даже если государство предоставляет дежурного адвоката (многие думают, что он — бесплатный, это заблуждение), работу экспертов, переводчиков, почтовые расходы и т.д. Судебное разбирательство — дело не из дешевых.

Из рассказа Кирилла, бывшего заключенного:

«Моя судимость была за незавершенное действие, т.е. за попытку кражи, меня задержали на месте преступления. Поскольку я был ранее судим, меня приговорили к реальному сроку заключения и выставили иски: за повреждение имущества (сломал форточку); за экспертную оценку имущества, находящегося в квартире (надо было выяснить, что и на какую сумму я собирался украсть); за работу адвоката, хотя сразу мне сказали, что за адвоката я не буду платить, поскольку не обладаю никакой материальной базой, адвоката оплатит государство; госпошлину за суд. В сумме набежало около 600 тыс. рублей».

Шестьсот тысяч — сумма небольшая, но и ее могут заплатить не все. А если речь идет об экономических преступлениях? Тогда ущерб состоит из недоплаченных налогов, пени, из убытков государства, убытков частных лиц и сторонних организаций, недополученной прибыли и т.д. и исчисляется десятками, а иногда сотнями миллионов рублей. Многие экономические преступники — банкроты на всю жизнь. Если реально украл или хотя бы успел что-то заработать, возможно, он сможет рассчитаться. Если денег нет — сидеть-не пересидеть…

Из таких вот преступников состоит значительная часть белорусских сидельцев. Кто-то не может расплатиться за украденную колбасу или мобильник, кто-то задолжал государству бюджет маленькой африканской страны. И тем, и другим амнистия не светит.

Как возместить?

Чаще всего возмещать ущерб приходится родственникам осужденных, конечно, если в семье есть деньги. Тогда судьба заключенного зависит от его поведения в местах лишения свободы (он не должен быть злостным нарушителем тюремных порядков) и крепости его семейных связей.

Если у человека нет родственников или родные не поддерживают с ним отношений, не ждут его на воле, то погасить иск может только он сам, работая, например, на промзоне и перечисляя часть заработка в счет погашения исков.

Зарплата в местах лишения свободы, прямо скажем, небольшая. Но и из нее администрация высчитывает львиную долю за содержание осужденных. За охрану, казенную одежду и еду. Правда, с тех, у кого в зоне нет источника дохода (зарплаты, пенсии, пособия), за содержание не высчитывают — не из чего. За него платят те, кто работает. В результате заработать на погашение долгов практически невозможно.

Если осужденный отбывает наказание, рассчитывая только на себя, то сидеть ему придется весь срок, так как сам он не сможет погасить даже незначительный материальный ущерб.

«Тюремные фишки»

Пенитенциарная система в Беларуси мало изменилась со времен СССР, такая же закрытая и непрозрачная. Это дает почву для различных злоупотреблений в отношении осужденных, которые и так очень ограничены в правах.

Из рассказа бывшего заключенного Кирилла:

«Я очень хотел освободиться по амнистии. При аттестации учитывалось, что я твердо встал на путь исправления, участвовал в жизни отряда и колонии (я был художником), но я не мог заработать, чтобы погасить иски. На промзоне свободных рабочих мест не было. Там работают в основном те, у кого большие сроки, они своей работой очень дорожат. Даже есть такая практика, что люди покупают себе рабочие места…

…У меня подошел срок условно-досрочного освобождения, я погасил свой иск (частично помогла сестра) и надеялся выйти из колонии. Но администрация считала иначе. Возможно, им было выгодно, чтобы я оставался и работал дальше. При погашенном иске и примерном поведении в колонии, за день до комиссии по освобождению мне вдруг «вешают» нарушение, хотя до этого в течение двух лет ко мне не было претензий со стороны администрации. Со мной не вели профилактической работы, сразу записали в нарушители режима. Условно-досрочное освобождение мне уже было не положено. Стал ждать амнистии…

…Когда вышел закон об амнистии-2012, администрация сообщила мне, что у меня есть непогашенные иски. Как так? Я же все заплатил! Триста тысяч заплатила сестра и передала справку в суд. Триста тысяч высчитали из моей зарплаты в 2009 году по заявлению, которое я написал в бухгалтерии колонии. Оно было зарегистрировано у начальника отряда. В отряде даже был такой стенд, на котором вывешивали списки осужденных, оплативших свои долги. Моя фамилия была в этих списках.

В бухгалтерии мне сказали, что никакого заявления нет, такие документы хранятся всего один год. В суде сообщили, что из колонии не поступали деньги в счет погашения причиненного мною вреда.

Все. Никаких концов не найдешь.

Пришлось моей сестре заплатить еще триста тысяч. Только тогда я смог освободиться».

Большинство скептиков отнесутся к этому рассказу так: «Мало ли что заключенный может наговорить! Нашли кому верить!»

Конечно, со слов одного человека нельзя обвинять кого-то конкретно, или всю систему в целом. Но через наши колонии и тюрьмы проходит много людей, истории их похожи. А это уже, как минимум, информация к размышлению.

 Мнение правозащитников

Андрей Бондаренко, директор ИПУ «Платформа»:

— Нередко в колонии сидят люди с небольшими исками, 100 — 200 тысяч, но в связи с тем, что родственники от них отказались, то они не в состоянии даже этот иск погасить.

Были даже курьезные случаи, когда у заключенного были неплохие отношения с начальником отряда, и начальник отряда из собственных средств погашал иск, чтобы к этому заключенному применилась амнистия.

Зачастую государство тратит в несколько раз больше средств на содержание заключенного в местах лишения свободы, чем сумма материального иска. Не предоставляя при этом никакой работы, чтобы заключенный мог сам заплатить.

Алена Красовская-Касперович, зам. директора ИПУ «Платформа»:

— Расценки труда заключенных очень низкие, можно сказать, работают за еду. Они просто не в состоянии заплатить любую сумму. А если иск на миллионы, то это практически якорь.

— Что нужно изменить в белорусской системе наказаний, чтобы у осужденных была возможность реабилитировать себя, возместив нанесенный ущерб?

Андрей Бондаренко:

— Во всем мире уголовное наказание соизмеримо с тяжестью преступления и ущербом, который был нанесен.

Одно дело — это коррупция, которая подрывает устои государства. Человек несет ответственность не столько за те средства, которыми он завладел, сколько за ущерб, в том числе и моральный, который он нанес государству.

Есть экономические преступления, когда люди нарушили законодательство, но следующее за этим наказание — оно катастрофично и для этих людей, и для экономики самого государства. Люди готовы нести ответственность в финансовом плане, но они направляются в места лишения свободы, ставятся в такие условия, где у них нет возможности погасить иски, реабилитировать себя.

В результате мы получаем колонию коммерческого типа, где сидят осужденные в основном по экономическим статьям. Государство не получает налогов, семьи теряют кормильцев, люди в продуктивном возрасте сидят в колониях.

Если государство ставит своей целью возвращение денег, то нужно создать для этого условия. Предоставить работу с соответствующей зарплатой в колонии, либо предоставить рабочее место вне колоний. Т.е. создать условия, при которых сама деятельность осужденных, их предыдущий опыт способствовали бы их реабилитации.

Например, в одной из белорусских колоний сидят порядка десяти директоров заводов, наверно, логично было бы использовать их опыт в той сфере, в которой они профессионалы. Государство не потеряло бы этих людей, получало бы от них те средства, на которые рассчитывает.

Однако двое из этих директоров заняты шитьем рукавиц и спецодежды, один работает на компьютере в администрации. Фактически потенциал этих людей никак не задействован.

— Пытались ли правозащитные организации вести диалог на эту тему с законодателями?

— Такие попытки были. Но нужно понимать, что отношение государства к независимым правозащитным организациям достаточно негативное. Оно даже кулуарно запрещает такое общение своим представителям. Поэтому наши предложения и советы воспринимаются негативно или не воспринимаются вообще, поскольку есть запрет на общение.

— На уровне депутатов?

— На уровне каких депутатов?

У существующего у нас парламента нет возможности внести сколько-нибудь серьезные изменения в законодательную сферу.

В связи с прошедшей «экономической» амнистией, как ее назвал президент, можно отчетливо увидеть отношение правительства к этой тематике. Президент сделал четкую оговорку: хоть амнистия и экономическая, пока не заплатят иски — никого не выпускать!

На уровне самого закона об амнистии государство четко ограничило планку — нам не нужны люди, нам нужны деньги. В связи с этим ясно, что интеллектуальные и продуктивные возможности людей государство не интересуют. Основной посыл: «Дайте денег!»…