«У НАС НА СТУДЕНТА ВЫДЕЛЯЕТСЯ $200 В ГОД, В США — 13 000»

— Анатолий Васильевич, Ваше мнение о высшей школе, какая она сейчас, что в ней хорошо и что плохо, какой она должна быть?

— Самое страшное сегодня в образовании в целом — это очень низкий социальный статус работников и остаточный принцип финансирования. Я смотрю по телевизору: дворник говорит, что за 4 миллиона он не хочет работать. А в университете доцент, кандидат наук получает чуть больше тех же 4 миллионов. Мне попалась брошюра испанского профессора, где он сравнивает системы образования объединенной Европы (Болонская система) и США. В 2010 году Гарвардский университет в США имел финансирование 4 миллиарда долларов. Один университет! Это значит 192 тысячи долларов на одного студента в год. Это, конечно, Гарвард, таких университетов не так много в мире. Но сам факт! А в среднем в США где-то по 13 тысяч долларов в год на студента. И в Европе эта цифра приблизительно такая же.

Наши цифры тоже известны — около двух триллионов рублей на всю сферу образования. У нас около 400 тысяч студентов, это хороший показатель, и дай Бог его сохранить. Но если разделить эти два триллиона рублей на количество студентов, то получается примерно 600 долларов в год на одного человека. И имейте в виду, что эти два триллиона — это на всю систему образования, включая и среднюю школу. То есть это надо еще минимум на 3 разделить. Вот и корень зла, если не весь, то основная его часть!

— Вы упомянули Болонский процесс. Что это такое?

— В свое время в Болонье (Италия) было подписано соглашение об унификации высшей школы в Европейском союзе. Теперь каждый студент независимо от того, где он учился, может работать в любой стране. Если в вашем университете нет какой-то специальности, вы можете получить ее в другом университете Европы. Это еще и возможность обмена преподавателями и унификация учебных программ, учебных планов.

— Как я понимаю, наша страна не участвует в этом процессе?

— К величайшему сожалению. Мимо нас идет экспресс, а мы стоим на обочине и машем рукой.

В свое время БГУ одной ногой уже стоял в Болонском процессе. Вся программа модернизации нашей системы образования была направлена на унификацию с Европой. Поэтому появились 12-е классы, появились бакалавры, магистры.

Шел разговор, чтобы в высшей школе для бакалавра был четырехгодичный курс обучения. А 12-й класс был фактически 1-м курсом университета. То есть часть нагрузки переводилась на среднюю школу. Этот сложный процесс длился 7 лет. Потом все это в один год перечеркнули, отказались от идей и наделали массу проблем.

— Но нужен ли нам Болонский процесс?

— Ответ очевиден. Мы уже могли включиться в процесс, приглашать преподавателей, обмениваться студентами, вести переговоры о том, чтобы наши дипломы признавались в других европейских странах. Это очень большая и серьезная работа, а много времени уже упущено.

— А вот скажите, как обстоит дело в этом плане у наших соседей — в России, Украине?

— Они недалеко от нас ушли, это наша общая беда. При советской власти образованию уделялось гораздо больше внимания, чем сейчас. Зарплата профессоров превышала зарплату самого лучшего рабочего. Профессор — это была элита. Тогдашние руководители страны прекрасно понимали, что без науки, без грамотных специалистов ничего не будет. Нынешняя власть этого не понимает.

— Одним из важных составляющих Болонского процесса является университетское самоуправление. Как у нас с этим делом?

— Это больная тема! Даже в средние века, во времена мракобесия, университеты были центрами свободной мысли. При советской власти ректоры вузов избирались на учебных советах тайным голосованием. Да, кандидатуры готовил отдел науки ЦК КПБ. Но там сидели не профаны. Они прекрасно понимали, что за человека без авторитета, без заслуг перед наукой, перед образованием при тайном голосовании никто не проголосует. Сегодня ректора назначают, и ему плевать на науку и учебный процесс, главное — угодить тому, кто назначает.

Высшую школу нужно освободить от горы бумаг, которыми сегодня ее завалили. Наплодили в министерстве структур, и каждая структура требует очередную бумагу, которая только мешает людям работать. На мой взгляд, ведущие вузы, такие как БГУ, должны иметь право самостоятельно формировать учебные планы. Потому что там сосредоточены лучшие специалисты, и лучше их никто этого не сделает.

— Как вы считаете, в научном и преподавательском сообществе есть консенсус, что надо делать, чтобы образование вышло на современный уровень?

— Сегодня трудно об этом говорить. У нас нет площадки, где мы могли бы открыто обсуждать эти вопросы. Я думаю, в умах все сформировано и сделать все можно будет быстро. Просто нужна политическая воля. Экономику двигают люди, грамотные специалисты. Но предварительно необходимо вложить большие средства в образование и науку.

При смене ситуации мы должны будем, в первую очередь, сформировать группу студентов, аспирантов, заключить с ними контракты и отправить их в ведущие мировые центры образования. Выделить им средства, чтобы по окончании подготовки, возвращаясь, они везли бы с собой самое современное оборудование. Открыть научно-технические парки. И тогда мы смогли бы сделать резкий скачок. В химии, например, чтобы сделать переход, надо добавить энергии. В данном случае — это финансирование, и мы знаем, где его взять: сократить силовые структуры, и у нас появится достаточно денег и на образование, и на медицину, и на все остальное.

Специально для «Снплюс» подготовила Анна КРАСУЛИНА