Мечислав Гриб: Белорусы не верят в наказание за коррупцию
Одно дело говорить и клеймить с трибуны, грозить пальцем, а другое дело — вести реальную борьбу с коррупцией. Об этом заявил в интервью глава Верховного Совета Беларуси 13-го созыва Мечислав Гриб.
— Почему антикоррупционный доклад Александра Лукашенко наделал столько шума в обществе?
— Наш народ всегда стоял и стоит на позиции борьбы с коррупцией. Он не приемлет ее в принципе. Народ у нас порядочный, и хотел бы жить по-честному. Он особенно резко воспринимает, когда начинают воровать чиновники, когда берут взятки, когда управляющая элита сращивается с криминальной.
Но одно дело говорить и клеймить с трибуны, грозить пальцем, а другое дело — вести реальную борьбу с коррупцией.
Само по себе явление коррупции непростое, сложное. Как говорят, мафия бессмертна. Коррупционеры также переходят с одного места на другое и продолжают заниматься своими делами. Одними устрашениями, угрозой больших сроков коррупцию победить невозможно.
— Президент уже 20 лет «борется» с коррупцией. Он хотя бы немного в этой своей борьбе продвинулся?
— Однозначно сказать сложно. Мы не имеем реальной информации в этом деле: что происходит, какой уровень коррупции был ранее, каким стал сейчас, что изменилось…
Но не мешало бы и отметить, что целый ряд чиновников, руководителей предприятий оказались за решеткой. При советской власти это было большой редкостью. Да, тогда тоже была коррупция, пусть и не в таких масштабах, но чиновники также воровали. Однако своих старались не сдавать: снимали с должности, осуждали, переводили на более низкую работу, но в своей обойме сохраняли.
А при Лукашенко были большие посадки разных людей, с разных должностей, неожиданные. Но сами посадки, хотя и являются элементами борьбы с коррупцией, не играют решающей роли.
В борьбе с коррупцией должна быть открытость всего общественного и государственного строя, все должно быть прозрачно. Тогда условия и база для коррупции значительно сузятся. Если же все закрыто, люди даже не знают, какова зарплата у чиновников, то начинаются подозрения и сомнения. Если что-то скрывается, значит, есть что скрывать.
— Когда озвучиваются факты коррупции, они вас удивляют?
— Я уже ничему не удивляюсь. Факты коррупции, которые у нас объявляют, не очень впечатляют по сравнению с другими странами. Конечно, это не говорит, что у нас хорошо. Сама система плоха, ведь опасность коррупции характеризуется не только тем, сколько украли и на какую сумму, а тем, что у людей украли доверие к государственному аппарату, власти. Коррупция ворует это доверие у людей. Это самое страшное, это никакими деньгами не посчитаешь и не выразишь.
— За коррупционные преступления в Беларуси периодически увеличивают административную и уголовную ответственность. Почему чиновники ее все равно не боятся?
— Коррупция — это преступность латентная, скрытая, она не на виду, никто не знает ее настоящих размеров. Люди видят, что один берет, другой — и ничего. Кого-то вдруг посадили, думают, что он сам попался, а я не попадусь… Люди не верят в неотвратимость наказания за коррупцию.
— Лукашенко заявлял: украл — заплати в три раза больше и можешь быть свободен. Как вы относитесь к таким способам пополнения государственной казны?
— Я к этому способу отношусь отрицательно. Нельзя делать кому-то исключения. Если ты совершил кражу, должен отвечать по Уголовному кодексу. Заявления Лукашенко делаются на публику. Ведь не выстроилась же очередь из желающих компенсировать украденное и остаться чистым перед законом.
— Какими действиями в Беларуси можно хотя бы снизить уровень коррупции?
— Нужно изменять государственное устройство, устанавливать гражданское общество, чтобы оно участвовало в управлении государством. Надо делать открытую систему управления, восстанавливать три равноправные государственные ветви власти.