Компенсацию придется выплатить
История о том, как жена погибшего сотрудника «Гомельстекла» Юрия Савосты добилась через суд компенсации от предприятия в 106 тысяч долларов, разошлась по белорусскому интернету. Но оказалось, что ей пока не выплатили ни рубля.
«У меня муж был замечательный человек. Крепкий, здоровый, красавец, нашей паре все завидовали по-хорошему в Костюковке («Гомельстекло» находится в этом городском поселке). Почти год прошел со дня его смерти. И никого не наказали, будто под этим стеклом не человека, а муху прихлопнуло», — не сдерживается и плачет во время беседы вдова Марина. Сегодня она, как говорят, живет на таблетках.
«Когда это случилось, полгода проводилась проверка. Юрий, конечно, был совершенно трезв. Муж даже не курил, — продолжает Марина. — Было подготовлено заключение, что виновны мастер смены и женщина, которая с мужем работала. Юрий якобы должен был отказаться от выполнения работ. Но мастер написала объяснительную, что она заставила их работать. У меня была эта бумага. Мастер объясняла, что работы велись с нарушениями около полугода. Суд это все учел. Таким образом, определили, что вины на моем муже нет».
Увидев, что реакция от «Гомельстекла» отсутствует, Марина пошла искать правду в профсоюзный комитет. Там ей объяснили, что в законодательстве существует норма, согласно которой в случае смерти рабочего его семье должны выплатить десятилетний заработок. Подсчитали, что в течение года перед гибелью Юрий Савоста зарабатывал около 9,5 миллиона рублей.
«Дело в том, что он имел вторую профессию — каменщика-огнеупорщика. И когда у нас случался на печи горячий ремонт, мой муж менял так называемую насадку. Надо было переносить температуру в 300—400 градусов. Для этого выдавали суконные костюмы, специальные, толстые. Их хватает только на один раз, чтобы туда зайти. За такую работу, конечно, платились большие деньги. И вот с учетом этого дополнительного дохода у него сложились эти девять с половиной миллионов. Мой оклад, например, 3,8 млн рублей. А я — ведущий инженер. И по-прежнему работаю на «Гомельстекле».
— А почему вы обратились в суд?
— Я написала заявление на имя гендиректора Ковалева. В профкоме мне объяснили, что есть отраслевое тарифное соглашение между Минстройархитектуры, профсоюзом и союзом строителей. И на основании этого документа разрабатывается коллективный договор. В документах прописано, что в случае гибели рабочего семье выплачивается десять его годовых зарплат.
Первой в штыки стала главный бухгалтер, с которой мы живем в одном доме. В результате закон проигнорировали. Но в профсоюзе работников строительства и промстройматериалов ко мне отнеслись очень внимательно. Оттуда приехали и проверили завод, составили предписание директору и в течение десяти дней предложили выплатить мне эти деньги…
Но руководство «Гомельстекла» на это не пошло. Тогда профсоюзные юристы помогли составить заявление в суд, где Марину полностью поддержали. Кассационная жалоба рассматривалась в Гомельском областном суде. И там прежнее постановление оставили без изменений.
Многих интересует, смогут ли на «Гомельстекле» обойти очередное решение суда и избежать выплат. Дело в том, что предприятие, которое занималось остеклением Национальной библиотеки, на самом деле одно из самых убыточных в стране. «Они никуда не денутся. Есть решение суда, оно вступит в силу, — считает Надежда Шумак, главный правовой инспектор труда Гомельского обкома Белорусского профсоюза работников строительства и промстройматериалов. — Есть исполнительное производство. И если денег, например, нет, судебный исполнитель наложит арест на счета предприятия».
Суд принял решение о том, чтобы «Гомельстекло» по тарифному договору выплатило Марине Шерсткиной более 1 миллиарда 114 миллионов рублей. Если перевести сумму в доллары по нынешнему курсу, это около 106 тысяч.
На наш официальный запрос «Гомельстекло» ответило, что там пока не получили постановления Гомельского областного суда.
«После его получения «Гомельстекло» примет решение о выплате в соответствии с действующим законодательством», — указано в официальной бумаге за подписью гендиректора.
Евгений Волошин, «Еврорадио»