«Страна изменится в тот момент, когда мы перестанем писать письма президенту»

— Антон, почему белорусы несчастны?

— Я бы не сказал, что они несчастны. Все зависит от того, как мы будем измерять ситуацию. С одной стороны, мы можем полагаться на свое субъективное мнение как жители этой страны и на то, что видим каждый день на улице. Но у нас слишком малый кругозор, мы не можем охватить всего, поэтому это будет всего лишь частное мнение. Если отталкиваться от тех опросов, которые проводят социологи, то увидим, что белорусы, скорее, находятся в центральном положении. Мы вроде как «среднесчастливы».

— Кто наши «соседи» по уровню счастья?

— Развивающиеся страны. Если взять индекс World Happiness Report, который делает не просто опросы людей, но и добавляет несколько интегральных показателей, можно увидеть, что белорусы счастливее, чем поляки, чем китайцы, чем многие из наших соседей — и россияне, и украинцы. Если же взять другой международный доклад, Happy Planet Index, то белорусы счастливее американцев и жителей самой богатой страны по доходам на душу населения — Люксембурга. Согласно используемым иностранными исследователями методологий, мы живем лучше, чем те, кого я перечислил.

— Как рассчитываются эти индексы? В рамках проекта «Краіна» мы проехали полстраны, все ноют и плачут, говоря о том, как плохо живется…

— Всегда есть огромное количество вопросов о том, как рассчитать это самое счастье. Доклад World Happiness Report считает индекс счастья, во-первых, по опросам, а во-вторых — по таким показателям, как средняя продолжительность жизни, валовой внутренний продукт (ВВП) на душу населения, свобода слова и тому подобное. Поэтому часто уровень счастья есть результат субъективной выборки исследователями различных показателей и их математического слияния с помощью замысловатых формул.

— Какой индекс ни возьми, получается, что у белорусов везде все хорошо. Реальность говорит об обратном. Люди несколько удручены. Кто вообще составляет все эти индексы, и главное — зачем?

— Разговор об адекватности индексов счастья ведется достаточно давно. Раньше риторика была такова: показатель ВВП — тот, по которому сейчас считается уровень благосостояния каждой из стран, — не является идеальным. Это из той же оперы, что и знаменитые слова одного политика: «Демократия — не идеальная система, но лучше не придумали». Так же и с ВВП. Вроде не идеальный показатель, рассчитывается со многими нюансами, но другого нет.

И вот ученые, видные умы — в их число входили даже нобелевские лауреаты по экономике — решили, что нужно создать индекс счастья, или расчет валового национального счастья, и тем самым заменить ВВП. Валовой внутренний продукт, по своей сути, — это деньги. А ученые говорят, что люди могут быть счастливы без денег и материальных вещей. Поэтому они предлагают заменить один показатель — тягу к деньгам — на духовный — символ аморфного счастья. Была подготовлена методология, которая легла в основу World Happiness Report, и тем самым эти ученые стали двигать мир к светлой идее того, что наш уровень развития нужно измерять не деньгами, а счастьем. Но критики, опять же, достаточно много.

По моему мнению, есть вторая причина возникновения увлечения индексами счастья. Мы видим, что многие страны столкнулись с проблемами экономического роста. В преддверии кризиса 2008 года, когда многие страны начали терять былые темпы роста ВВП, а те механизмы, которые раньше использовались для его стимулирования, больше не работали, необходимо было как-то оправдать свою политику. Один из таких способов — придумать показатель валового национального счастья.

— По большому счету, мы пришли к выводу, что «индекс счастья» — это некая профанация, миф замены ВВП…

— По своей сути, миф, но мысль-то хорошая с той точки зрения, что идет поиск чего-то нового, возможно — более совершенного. Но сама идея поставить счастье во главу всего… немного абсурдная. Индексы счастья — это притягивания за уши некой гипотезы отдельной группы ученых. Есть фундаментальные вопросы: можно ли сравнивать счастье белоруса и американца, можно ли сравнивать благополучие бутанца — кстати, единственная страна, которая заменила ВВП на счастье — с русским, можно ли сравнивать Северную и Южную Корею.

То есть сам показатель счастья субъективен. В какой-нибудь отсталой стране, где люди даже не знают о существовании всех благ цивилизации, они действительно могут быть счастливы, потому что не представляют себе другой жизни. С другой стороны, в той же Европе человек имеет ряд благ — хорошую квартиру, компьютер и машину, — но при этом несчастлив, ему кажется, что есть лучшая жизнь. И, сравнивая потом этих двух индивидов, можно ли сказать, что в неразвитой стране люди живут лучше?

— Какие страны находятся вверху рейтинга индекса счастья?

— Швейцария, Чили, Скандинавские страны. В последних государства тратят больше половины своего бюджета на социальные нужды. У граждан высокие зарплаты, хороший уровень жизни. Но применить такую модель в Беларуси очень тяжело. К ней нужно дорасти. Мы не можем сразу из ребенка сделать вундеркинда.

— Как Беларуси прийти к скандинавской модели?

— Необходимо поменять социально-экономическую модель страны. От социалистической системы, которая была прежде, мы недалеко ушли. Остались высокие государственные расходы, тотальная госсобственность, небольшой частный сектор. Когда государство будет открытым, оно получит доверие населения. В последнее время в новостях я наблюдаю, что какие-то предприятия пишут письма президенту, недовольные чем-либо организации тоже пишут письма президенту… И рядовые граждане пишут.

Страна изменится в тот момент, когда мы перестанем писать письма президенту. Когда мы сможем решать вопросы на своем уровне, а не полагаться на государство. Эта иллюзия должна развеяться. Чтобы прийти к скандинавской модели экономики, нужно дать толчок частной инициативе. Возможно ли это в современной Беларуси, сложно сказать. Белорусы, наверное, просто устали. Или свыклись с тем, что существует в стране. Они стали общностью, которая хочет двигаться дальше, но условий для этого пока еще нет. Государство в этот момент рассуждает другими категориями, и они вряд ли приведут нас к скандинавской модели.

— Что нужно сделать нашему государству, чтобы люди стали счастливее?

— Дать больше свободы. Но она должна идти параллельно с ответственностью. Если белорусам предоставить возможность реализовывать свои интересы, согласно своим ценностям, они будут счастливы.

— Где люди счастливее — в деревне или городе?

— В целом, в городах больше несчастья. В городе есть конкуренция, зависть, более высокий ритм жизни, которому нужно соответствовать. Многие пытаются убежать в лес или деревню и, отключившись от всего мира, стать счастливыми.

Дмитрий Новицкий, Наталья Скоринко, Большой