TOP

Деревня умереть не должна

Девять лет назад власть активно взялась за строительство агрогородков, чтобы удержать на селе белорусскую молодежь. Разумеется, не удержала. Но потратила уйму денег. 

Деревня Комарово (это недалеко от озера Нарочь) развивается по другому сценарию. Здесь сельчан учат заниматься бизнесом, чтобы они сами, без дотаций и другой помощи «сверху», подняли регион.

Насколько эффективна такая тактика? И как деревня выглядит сегодня? Об этом мы поговорили с Эдуардом Войтеховичем, экс-депутатом Верховного Совета, уроженцем этих мест, который двадцать лет проработал директором местного сельскохозяйственного училища, а сегодня руководит Центром развития сельского предпринимательства «Комарово».

— Расскажите про сегодняшнее Комарово. Какие объекты здесь есть и функционируют, какие — в планах?

— Сегодня здесь работает сельскохозяйственный профессиональный лицей. Это единственное достаточно большое белорусское ПТУ, находящееся в деревне. Кроме того, у нас есть магазин самообслуживания, кафе и центр развития сельского предпринимательства. Он охватывает все деревни нашего региона, поскольку мы работаем только с сельской местностью.

— Почему вы работаете именно с селом?

— Эта идея родилась у меня давно. Традиционно деревня ассоциируется с сельскохозяйственным производством. А это непрестижная отрасль, в ней не хотят работать, особенно молодежь. И так происходит везде, не только в Беларуси. Так вот, для того чтобы оставить молодых в деревне, нужно предложить им альтернативные виды деятельности, связанные с переработкой, промышленностью, туризмом.

Сегодня у нас даже IT-компания может работать, потому что мы проложили хороший оптико-волоконный кабель, и скорость интернета здесь такая же, как в Минске.

— А центр сельского предпринимательства вы как придумали?

— Я бывал в разных странах, изучал экономические подходы, чтобы понять, как организовать рабочие места, как научиться зарабатывать больше денег, словом, как лучше жить. И после этих поездок у меня родилась идея создать в Комарово модель инфраструктуры сельской местности, которая бы включала сельское хозяйство разных типов: и кооперативное крупнотоварное производство, и мелкотоварное производство, то есть фермерство. Чтобы со временем здесь появились промышленные предприятия, развились сфера услуг, туризм и все остальное, что можно создать на селе.

Конечно, не каждая деревня вместит такое количество предприятий. Но мы поставили задачу максимум, чтобы иметь как можно больше бизнес-моделей для обучения молодых специалистов, потому что именно здесь располагается ПТУ, где они получают знания.

Моя задача — показать, что в сельской местности можно создавать малый бизнес и развивать экономику. А установка на то, что деревня — это только сельхозпроизводство, тупиковая. С таким подходом остановить отток молодого населения будет невозможно.

— Насколько ваш центр востребован у местных жителей?

— Буквально две недели назад у нас закончилась годовая школа предпринимательства для женщин. Это был совместный проект с Польшей. И охватил он сто пятьдесят человек, в том числе из Сморгонского и Минского районов.

— Как люди, с которыми вы работаете, применяют полученные знания?

— Когда я учился предпринимательству в США (а я объехал одиннадцать штатов, изучая, как работают люди на малом капитале), я задал вопрос тамошним специалистам: «Каков эффект вашей деятельности?». Мне ответили: «Примерно десять процентов». Я удивился, почему так мало? Мне сказали: «Но ведь процент плюсовой». И это в государстве, где «рынок» у людей в генах.

А у нас переходная экономика. Нам работать с людьми еще сложнее. Ведь их мировоззрение — результат жизни при социализме и госплане. Поэтому наиболее значимая и сложная наша задача — это формирование другого отношения к экономике, другой психологии, что ли.

Важная часть нашего обучения — построение бизнес-моделей, чтобы человек понимал, как начать свое дело и какие выгоды его ждут.

— Как местная власть на вас реагирует?

— По-разному. Когда мы начинали работу, то рассчитывали, что власть нас поддержит. Инфраструктура местности развивается за счет малого и среднего предпринимательства, соответственно растет экономика. Власть должна видеть результативность наших действий. Нам не нужны дотации, мы сами себя кормим.

Все жалуются: «Нам не хватает средств». А вот нам не хватает взаимодействия с властью, партнерства. У нас — идеи, у них — материальные ресурсы: земля и здания. И законодательство, казалось бы, позволяет решать любые вопросы довольно легко. Но когда мы говорим: «Отдайте нам вот этот разрушающийся дом, мы вложим в него деньги» — то в лучшем случае этот процесс затягивается, а в худшем — не происходит вообще ничего.

— Это, по-вашему, обычная бюрократия? Или расхождение «на идеологическом уровне», то есть они видят в вас врага?

— Мне кажется, местная власть не хочет брать на себя ответственность. Кабы чего не вышло. Да, не все получается. Жизнь состоит из разных полос. Но если мы ее, власть, выбрали и она принимает решения, ей следует поддерживать наши инициативы, а не думать о собственной шкуре. Власть тоже должна рисковать, как и бизнес.

— Меняется ли регион, по вашим наблюдениям?

— Изменения есть. Но отток молодежи в город сегодня остановить не удается. Пока мы не можем создать достаточное количество рабочих мест. Несколько лет назад мы придумали открыть здесь бизнес-инкубатор, который включал бы шестьдесят малых предприятий. Написали проект и выиграли грант Еврокомиссии. Сумма — около миллиона долларов.

Видите это пустующее здание? Оно уже восемнадцать лет как брошено. Это усадьба графа Старжинского (построена в 20-е годы девятнадцатого века). Мы хотели ее отреставрировать и разместить здесь учебный центр бизнес-инкубатора, в котором бы мы обучали жителей своего и других районов.

Но до сих пор нам это здание не передали. Процесс затягивается, и Еврокомиссия заявила, что больше она ждать не может. Еще немного — и средства уйдут обратно в Брюссель. Видимо, для белорусского села миллион долларов — копейки, раз власть относится к ним настолько наплевательски.

Кроме того, это ведь архитектурный памятник. У государства денег на реставрацию нет, и ни один инвестор в это не вложится. А мы хотим спасти усадьбу.

Для Беларуси такая постройка — ценность. А для Комарово — и подавно. Но власть неповоротлива. Вот за нарушения у нас людей наказывают. Один громкий процесс, другой. Интересно, а почему человек не отвечает за бездействие? Разве это менее серьезный проступок?

Анастасия Скоромная, soccoop-by.info

Присоединяйтесь к нам в Фэйсбуке, Telegram или Одноклассниках, чтобы быть в курсе важнейших событий страны или обсудить тему, которая вас взволновала.