Культура — в «очереди угроз»
Как живет белорусская деревня? Во что превратилась сельская культура? Какая идеология проповедуется в деревне?На эти и другие вопросы «Свободных новостей плюс» ответил председатель Могилевской областной организации Союза белорусских писателей Микола Яцков.
— Вы 35 лет работаете директором Брылевского сельского Дома культуры Могилевского района. Как вам удалось столько лет сохранить верность работе?
— Судьба: в 1981 году после окончания Минского института культуры по распределению попал в Брыли, женился, пошли дети. Вот так и вцепился за землю.
— Сельский клуб всегда являлся центром культурной жизни любой деревни и местом отдыха. Что сейчас он представляет собой?
— Директор следит за тем, чтобы все работало: зимой было тепло, чтобы крыша не протекала, а внутри царила чистота и красота. И, естественно, внутреннее наполнение тоже на директоре: художественная самодеятельность. Не исчезла тяга к творчеству: когда дети впервые попадают к нам, потом им трудно без сцены — она притягивает к себе.
Раньше фильмы крутили в клубе…
— А сейчас?
— Сейчас все сложнее… Но я и раньше, и сейчас стремлюсь к тому, чтобы художественная самодеятельность приводила к белорусскому языку, национальной культуре. Я всегда говорю: может, великими певцами и не станете, но жить будет веселей.
— А идеология в белорусском государстве осталась?
— Прежде в нас вкладывались средства, а сейчас мы должны зарабатывать деньги сами. Я всегда бился с «платными услугами», которые ныне переименовали во «внебюджетную деятельность», ведь система создавалась не под зарабатывание денег… Наш бывший депутат Владимир Коноплев говорил: людей пускайте в клуб бесплатно, но заберите у них деньги внутри: можно сделать кафе, поставить игровые автоматы.
Да, можно и в культуре взять лицензию, чтобы попутно заниматься торговлей. Но тогда культура перестанет быть культурой. В принципе, денег сегодня нам хватает только на зарплату — что-то приобрести весьма проблематично. Государство тут спит… Например, в прошлом году в нашем Доме культуры был сделан косметический ремонт. И все! Один наш местный житель язвительно сказал по этому поводу: теперь мы видим, куда идут наши налоги…
Думаю, систему культуры ожидают перемены. Хоть и приняли кодекс, но деревни он мало коснулся. Когда один колхоз объединяют с другим, развивается только центр сельсовета, а другие деревни потихоньку вымирают: останавливается строительство жилья, молодежь уезжает, нет детей — закрываются школы и детские сады. В Брылях то же самое — начали ездить в соседнюю деревню Кадино, сейчас закрывается детский сад — малышню будут возить на автобусе в соседние Сухари, объединили сельсоветы — теперь Кадинский сельсовет находится в 10 километрах от нас.
Деревня исчезает. На «очереди угроз» — сельский клуб и библиотека, были поползновения закрыть и фельдшерско-акушерский пункт, но пока ФАП работает.
Трудно…
— А у вас хватает времени писать?
— Хватает. Я пишу сам и делаю песни на стихи других поэтов — уже более 1200 песен.
У меня около 170 соавторов. Если попробовать определить самый спевный регион, то это, безусловно, Витебская область. Минских соавторов немного, один — из Гродно, Алесь Каско из Бреста, из Гомеля три поэта, а вся основная масса — витебские «монстры» (смеется). И Геннадий Буравкин, и дед Рыгор (Бородулин), и Сергей Законников, и Наум Гальперович, и Кастусь Северинец — все витебские.
— С ходу можете назвать песню, которая удалась лучше всего, свою любимицу?
— Я считаю все свои песни удачными, потому что все они живые — у меня нет мертвых песен. Правда, у меня есть своя теория их написания. Не понимаю, как можно писать песню неделю-две, месяц: мои рождаются в течение 7—8 минут, 10 минут — уже многовато. Когда чувствую, что в стихах есть музыка, я просто сажусь и записываю ее.
Я горжусь, что одна — в соавторстве с Александром Шлеянковам, стала официальным гимном Могилева.
— А сами поете собственные песни?
— Большинство исполняю сам, за некоторыми исключениями.
Юрий Дубина