«Ботаник» Дмитрий Дрозд
Историк Дмитрий Дрозд подготовил книгу с необычным названием — «Бунт Ботаников». С нее и начался наш разговор.
— В названии то, что называют «мэйнстримом»?
— Совершенно верно.
В общественном стереотипе «ботаники» — это полукомичные, полужалкие неудачники, очкарики. Но лично для меня это, прежде всего, интеллигентные, пусть и физически слабые, отличники учебы, творческие люди, романтики. Но и на Площади, и после событий 19 декабря 2010 года, когда многие оказались на скамье подсудимых, большинство из нас проявило совершенно неожиданную стойкость и смелость. Не говорю уже о кандидатах в президенты, даже среди так называемых погромщиков оказались отличники, поэты, писатели, музыканты… Те же Мирзаянов, Василевич, Казаков, Грибков, Киркевич, Секрет, Яроменок, Дашкевич или Пратасеня, который притащил в суд все свои красные дипломы. Это, наверно, был самый необычный бунт за всю историю. Бунт Ботаников.
Да и сам я, конечно, — «ботаник».
За решеткой мы были такими мелкими, особенно рядом с охранниками и потерпевшими — «шкафами» из ОМОНа по два метра ростом… Умение разбивать о голову бутылки против грамот, золотых медалей, изданных книжек, стихов… Два разных мира. Поле боя осталось за ними, историческая и моральная победа, я не сомневаюсь в этом ни как поэт, ни как историк, останется за нами.
— Не думаете, что слово «ботаник» кого-то может обидеть?
— Я специально пишу в заголовке и в самой книге слово «Ботаник» с прописной буквы, ибо это люди, которых уважаю, которых хотел бы видеть в политике на самых высоких постах, вместо тех, кого наблюдаем уже более 20 лет. Мне повезло на порядочных, сильных духом людей, у которых можно было поучиться держать удар судьбы.
— Неужели возможно издать такую книгу в Беларуси?
— Конечно, ни одно из зарегистрированных в Беларуси издательств не рискнуло бы, да и в книжных магазинах книга не появится. Но сейчас ни то ни другое уже не требуется. Издание взял на себя Белорусский документационный центр (БДЦ). Бумажный тираж совсем маленький, скорее, только для презентации, а распространяться будет современный — электронный вариант, который вообще не требует никаких затрат и не боится ни границ, ни конфискаций, ни цензуры. Это будет первый опыт БДЦ как издательства, надеюсь, что вскоре появятся и другие книги, посвященные белорусской истории. Главная наша «фишка» — публикация реальных исторических документов. И книга полностью соответствует этому стилю: в ней десятки документов следствия и суда.
— Это мемуары или дневник?
— Дневник, который я вел с первого дня заключения. Писал в своей тетрадке даже во время судебного процесса. Это не мемуары, изданные через много лет по памяти, которая постоянно подводит писателя, добавляя ему героичности и мужества. Мой дневник наполнен совсем иными интонациями, часто совсем паническими и депрессивными. Но это «здесь и сейчас». Рукописный он-лайн, если хотите. Многие страницы писались прямо «на коленке» в судебной клетке. Большинство — в буквальном смысле на нарах.
— И не конфисковали во время шмонов?
— Одну тетрадку конфисковали при обыске дома — там была первая часть, написанная еще «на сутках» в жодинской тюрьме. После уже ничего не забирали, хотя, возможно, пробовали читать.
— Закон хорошего тона — не читать чужие письма в тюрьме не работает?
— В тюрьме и колонии при необходимости читается все — дневники и письма, прослушиваются твои беседы на «свиданке» и телефонные разговоры, специальные «стукачи» могут отслеживать даже разговоры с сокамерниками… Но я особо никому не был интересен, поэтому досталось несравненно меньше, чем Андрею Санникову или Владимиру Некляеву.
Обо всем этом говорится в моем предисловии к книге. В ней нет никакого редактирования событий и записей — все, как написал тогда и там. Текст сопровождается реальными документами — это протоколы обысков, допросов, судебных заседаний и т.д. А вот последние, кстати, кем-то умело «корректировались»: на деле было одно, а в бумагах часто совсем другое. Даже мое последнее слово было отредактировано судьей или кем-то еще, убраны наиболее острые моменты, а что-то, наоборот, подогнано под нужный результат. Дневник сопровождается моими комментариями, где я смог сказать и объяснить то, о чем тогда пришлось молчать.
— После событий 19 декабря 2010 года минуло уже больше шести лет, после освобождения — больше пяти. Вас знают как историка, колумниста популярного сайта, а теперь еще и как лучшего (по мнению правозащитников) журналиста прошлого года. Почему был выбран именно Белорусский документационный центр?
— Действительно, сразу после освобождения я начал много публиковаться, в том числе и на сайте «Хартия-97». Издал новые книги (после тюрьмы вышли уже три), вышли десятки статей… Создатель и руководитель БДЦ Раиса Михайловская заметила мои статьи. Ей понравилось, предложила сотрудничество. Так и стал редактором сайта.
Он сугубо правозащитный, то есть посвящен определенным темам: права человека, законодательство, адвокатура, аресты, суды, штрафы, жизнь общественных активистов… Мы не можем позволить себе в погоне за количеством читателей никакой «желтизны», и наша читательская аудитория по численности далека от сайтов общественно-популярной тематики. Но это именно те, кто «в теме», а нам есть что сказать им. Стараемся быть во всем первыми. Иногда получается. Стиль БДЦ — прежде всего, публикация самих документов, что дает гораздо больше шансов приблизиться к исторической правде… Мечтаю, что центр превратится в архив XXI века — без пыльных папок.
— Общеизвестно: в истории есть проблема соответствия истине…
— Причем в размерах, которые порой шокируют. В любой энциклопедии, в любом учебнике можно найти массу несоответствий фактам, а ведь мы принимаем их как аксиомы и учимся по ним со школы. Наша история сплошь состоит из мифов и сознательных фальсификаций.
Возможно, в недалеком будущем появится моя кандидатская диссертация, где будет исследован вопрос формирования исторического знания и происхождения подобных мифов и ошибок.
— Предполагаю, что вас сразу обвинят в стремлении «украсть победу»…
— В этом нет сомнений. Влияние удачных мифов на общественное сознание и мировоззрение конкретного человека эффективно на 100%. Люди их впитывают с молоком матери. По сути, мифы — это один из столпов, на котором держится все мировоззрение человека, разрушь их, и человек потеряет опору, уверенность, испытает ужас, поэтому он цепляется за них до последнего. Переубедить, что «28 панфиловцев» не было, почти никого невозможно, здесь помогает только внутренний прогресс самого человека. Особенно нуждается в подобных штампах, даже абсолютно не соответствующих истине, государственная пропаганда.
Например, то, что мы всегда были с россиянами братьями, тоже — миф, пропаганда, что угодно, но не историческая правда. Я видел десятки оригинальных документов, где, например, далекая от любой идеологии минская мещанка в своем заявлении в суд пишет: «Пришли неприятели москвитины, избили, спалили хату, увели в рабство…».
И все это написано за столетие до третьего раздела Речи Посполитой, когда Беларусь окончательно стала частью Российской империи и победители с востока стали писать для нас свою историю. Таких документов сотни, но стоит что-то опубликовать, как, уверен, сразу же зазвучат обвинения во лжи, а то и в «разжигании межнациональной розни»… Но такова историческая правда. Думаю, что наше и российское общество абсолютно не готово ее принять.
— Традиционный вопрос о планах на будущее?
— Планирую выпустить пятитомник по истории Минского тюремного замка, который больше известен как Пищаловский или Володарка, что обещал себе, изучая его изнутри. А еще — пятитомник о жизни Дунина-Марцинкевича. Но более всего хотелось бы заниматься актуальными для настоящего Беларуси вопросами, создавать именно белорусскую историю, ведь до сих пор для нас ее писали в соседних странах. А у граждан независимого государства должна быть и независимая история.
Уверен: нас ждут сенсации.
Александр Томкович
Читайте также:
Ольга Карач — «кошка, которая гуляет сама по себе»