Правозащитник ездит по колониям
Могилевский правозащитник Борис Бухель недавно был включен в состав Общественной наблюдательной комиссии за местами отбывания наказания и впервые попал на экскурсию в Бобруйскую колонию. Он рассказал, почему не собирается быть свадебным генералом в комиссии и зачем общественности следует добиваться достойных условий содержания заключенных в местах лишения свободы.
— Зачем вы занялись новой для вас деятельностью?
— Ну как зачем? Я правозащитник. В данном случае интересует вопрос соблюдения прав заключенных. Даже приговоренный к расстрелу обладает правами. Никто не должен нарушать неотъемлемые права человека: защита от пыток, издевательств, ненадлежащего обращения.
— Вам на этих экскурсиях показывают красивую картинку…
— Для меня экскурсия в Бобруйскую колонию была первой. Один раз необходимо съездить, чтобы понять, как все устроено внутри, посмотреть на внешний вид. Нам показали: все хорошо, красиво. Но нашелся один человек, который в присутствии администрации колонии и чиновника из ДИН пожаловался, что негде сушить мелкое белье. Для заключенных это проблема.
Конечно, нам показали самое лучшее. Один раз я на такое согласен: пройтись, посмотреть. Но подтверждать для картинки, что в наших тюрьмах и колониях все хорошо и соответствует международным стандартам, я не буду. Ведь постоянно идут жалобы на нарушения прав.
— Что вы хотите изменить?
— Я хочу, чтобы соблюдались в местах лишения свободы не просто права заключенных, а права человека! Удастся — хорошо, не удастся — будем бороться дальше. Есть право на личное достоинство. Посмотрите на Жемчужного: более ста дней в ШИЗО! Как это? Или те же спецотряды для «опущенных», которые никто не признает, но они есть. Невозможность защититься от произвола тюремного персонала. Ни прокуратура, ни другие государственные структуры не обращают внимания. Закон четко прописывает: заключенного за жалобу не должны наказывать.
Когда человек попадает в тюрьму, государство несет за него ответственность. Даже если он наложит на себя руки, а администрация не успеет среагировать, то виновата будет она. Моя задача сделать так, чтобы наблюдательные комиссии реально заработали, и чтобы права человека не нарушались в местах лишения свободы. В приговоре не сказано, что его можно пытать, содержать в нечеловеческих условиях, унижать, издеваться.
— В обществе иногда звучит, что тюрьма — не санаторий и нечего там расслабляться заключенным. А правозащитникам делать нечего, что они зэков защищают?
— Все до поры, когда этих комментаторов петух не клюнет самих. Потом они к нам прибегают и до них начинает доходить понятие прав человека. Нормальное, здоровое общество должно думать о таких вопросах. Ведь безнаказанность развращает. Если в тюрьме пустить все на самотек, то это как метастазы. То, что в тюрьме творят с политическими заключенными, аукается для всех остальных. Это срез общества. Мы не получаем перевоспитание в тюрьме. Люди еще больше озлобляются, ломает их система. Я видел тюрьмы в Эстонии, Польше. Это курорт по сравнению с нашими. Там просто человека лишают свободы, а не человеческого достоинства. Общественность имеет доступ. Кстати, российские общественные комиссии гораздо больше прав имеют по сравнению с нашими.
Справка
По количеству заключенных Беларусь в 2016 году заняла 12-е место в мире. В нашей стране на 100 тысяч человек приходится 306 находящихся в заключении.