Почему от такого «возрождения» села плакать хочется
В Беларуси много говорится о возрождении села, и если посмотреть телевидение, то создается впечатление, что для этого реально очень много делается. Президент велел стереть границы между жизнью в деревне и в городе, сделав быт селян максимально комфортным. Мы слышим о росте производства и заработной платы, о том, что в село пришел интернет, что туда же отправляются крупные торговые сети... Но каков же итог всех этих действий?
Я постоянно просматриваю сайт МВД и давно заметил пугающую тенденцию. В сообщениях об убийствах и тяжких телесных повреждениях, совершенных на пьяную голову, именно село является «законодателем моды». Вот из последних.
«В аг. Лучин Рогачевского района 26 мая в 21.50 в своем доме мужчина, 1986 г.р., в ссоре из ревности, после совместного распития спиртных напитков, пытался убить ножом жену».
«В д. Закальное Любанского района в 20.00 в доме пенсионерки проживающий совместно сын, 1971 г.р., в ссоре, после совместного распития спиртных напитков, ножом убил мать».
«Вблизи д. Подлосье… Минского района найдена минчанка, которая 19 мая умерла. Предварительно установлено, что ее в 15.00 в ссоре, после совместного распития спиртных напитков, избил житель д. Вишево Слонимского района».
В среднем, как я подсчитал, из пяти подобных сообщений четыре приходится на село, а только одно на город. Если пересчитать на количество сельского и городского населения Беларуси, то получится пугающая статистика. Бытовые убийства на почве пьянства среди сельских жителей почти в 15 (!) раз более распространены, чем среди горожан.
Официальная статистика правоохранителей, конечно, не делает такого сравнения — слишком страшно. И спросить могут, как такое случилось в стране, где возрождению села уделяется такое огромное внимание?
Однозначного ответа здесь нет и быть не может. Я не считаю себя старым человеком, но еще помню, каким село было раньше, скажем, 20—30 лет назад. Я уже не говорю о более поздних временах.
Деревня всегда была образцом воспитания и уважения к старшим. Я хоть и родился в городе, но каждое лето проводил в деревне у бабушки. И не помню ни одного алкоголика, который бы летом шатался по деревне в поисках спиртного. И это при том, что самогон гнали практически в каждой хате. Просто меру знали, когда и сколько можно. При этом уважение к старшим и особенно к родителям было основой деревенской жизни. Только на «вы» и шепотом, не приведи господь даже замахнуться на отца, хоть он тысячу раз не прав. А сейчас запросто родителей убивают в пьяном угаре, если из скудной пенсии не дали 10 рублей похмелиться. Если это и есть возрождение белорусского села, то пусть оно лучше выродится, но останется в памяти таким, каким было раньше.
Помню, раньше в белорусской деревне в каждом дворе была корова, а то и две. Если во дворе нет своей скотины — гэта было брыдка. Сейчас из ста дворов, где проживают трудоспособные селяне, корову держат в лучшем случае в пяти.
На днях встретил одного из таких уникумов. У него шесть детей и две коровы. Косит траву вручную, обычной косой, как раньше.
— Не тяжело? — спрашиваю.
— Тяжело, — признается, — но раньше было еще тяжелее. Было три коровы, одну сдали.
Я спросил, почему он не возьмет в колхозе трактор или почему не купит в колхозе сено, заготовленное и упакованное по современной технологии.
— О чем вы? — рассмеялся он. — Это раньше можно было в колхозе и трактор взять, и сена купить. Можно было просто подойти к трактористу и договориться. Сейчас все только официально. Можно и в колхозе трактор выписать, и в сельсовете, но цены… А купить… Они лучше в землю зароют или спалят, чем продадут по нормальной цене. Вон в прошлом году капусту возле деревни посадили, так половину потом просто в землю закопали, чтобы отчитаться, что все убрали. А стерегли как! В ноябре, когда уже все пропадать начало, можно было сказать людям, чтобы брали, кому нужно. Так нет, вывезли и в землю зарыли.
Мы еще долго говорили. Главный вывод, который я сделал из этого, что после президентской директивы №1 «О мерах по укреплению общественной безопасности и дисциплины», принятой еще в 2004 году, жить сельским труженикам стало совсем невмоготу. Именно поэтому сегодня мало кто держит свою скотину.
Ведь как было раньше. Нужно тебе сена для буренки, можно было и лошадь в колхозе взять, и трактор или даже готового сена привезти. И все по приемлемой цене. Да, таскали колхозное, но для того, чтобы свое хозяйство держать.
Сейчас держать собственную корову почти невозможно. В колхозе напашешься по 12—15 часов без выходных — пойди потом, попробуй, покоси вручную. А выписать в колхозе трактор или же купить готовое сено слишком дорого. Но это вовсе не значит, что в колхозах перестали воровать. Воруют ничуть не меньше, чем раньше. Только если раньше таскали то, что нужно для хозяйства, то теперь то, что можно быстро продать, чтобы потом спиртное в сельмаге купить.
Раньше, бывало, привез крестьянин с колхозного поля прицеп сена или соломы, его ведь нужно было все сложить в сарай, чтобы не промокло под дождем. Да и других дел по хозяйству было много, поскольку корова, два-три поросенка, куры были у всех. Пить некогда было.
Сегодня свое полноценное хозяйство у колхозника — редкость. Оно ему не нужно, да и накладно. Поросят и тех перестали держать после аварии на АЭС. Остались лишь пернатые и кролики. А крестьянин без своего хозяйства — это уже не крестьянин, это колхозный раб. И ему после работы или во время ее остается лишь пить.
По сути, директива ударила по тем, кто жил с колхозом во взаимовыгодном союзе. Крестьянин работал на «барина», но и себя не забывал. Механизатор был в деревне самым уважаемым человеком не потому, что его на «Дожинках» чествовали, а потому, что его трактор всегда стоял возле двора.
Вечером, после работы, он мог не только себе сена привезти или дров, он обслуживал всю деревню на этом тракторе. И по сути это было правильно, по формуле «все вокруг колхозное, все вокруг мое». Ее просто нужно было поставить на цивилизованные рельсы, а не загонять крестьян в кабалу.
Директива дала свой экономический эффект, но в конечном итоге все приведет к гибели села, какие бы агрогородки мы у себя ни выстраивали.
Я прекрасно понимаю, что не может быть одной причины деградации села. Тут комплекс различных факторов. Я лишь рассказал, о чем думают сами жители села. Им реально обидно, когда по телевизору говорят, сколько для них делается. Но они ничего этого не видят, кроме «Дожинок», которых на весь год просто не хватает. Крестьянам не нравится, что их выжимают как губку и ничего не дают взамен. Что им делать в такой ситуации? Поднять крестьянское восстание? Но ведь их не поймут, им ведь так хорошо живется. Приходится пить, чтобы понять, как жить дальше.
Cергей Сацук, ej.by