Опять про территориальную оборону
Некоторое время назад я поделился с читателями «Снплюс» своими сомнениями относительно работоспособности существующей в Беларуси системы территориальной обороны. По итогу у меня две новости: как обычно, хорошая и плохая. Хорошая в том, что эти мысли замечены нашими идеологами-пропагандистами в погонах. Значит, эта публика читает настоящие СМИ. Новость плохая (хотя и ожидаемая): они ничего не поняли. Это следует из их «ответа Чемберлену»: мол, все в регионе создают систему территориальной обороны, и мы создаем.
Коль в стране принята концепция тотальной обороны, которая подразумевает максимальное задействование в критической ситуации всех государственных и общественных институтов и потенциала, то территориальная оборона необходима. Она выступает механизмом этого самого задействования. Поэтому вопрос не в том, надо или нет, а в том, какой должна быть система территориальной обороны Беларуси. И в первую очередь это относится к ее территориальным войскам.
В европейских странах в деле территориальная оборона проверялась лишь трижды: Финляндией во время отражения агрессии СССР, Словенией и Хорватией в борьбе против Югославской народной армии в начале 90-х, Украиной в войне на Донбассе. На последней и остановимся.
Столкнувшись в 2014 году с фактом деградации армии, революционные украинские власти, следуя завету Ленина, что всякая революция только тогда чего-нибудь стоит, если умеет защищаться, решили опереться на народные массы. Парамилитарные формирования были представлены добровольцами и батальонами территориальной обороны. Последние создавались, как и у нас, на базе военкоматов из числа призванных из запаса мужчин возрастной категории 45+. Под знакомое тарахтение про священный патриотический долг, военные чиновники надергали людей из гражданской жизни, в лучшем случае с минимальной начальной подготовкой, и отправили их на Донбасс. Естественно, с опорой на местные материальные ресурсы. Местные власти как могли экипировали батальоны и дали им гражданский транспорт, очень часто — школьные автобусы. Армия выделила легкое стрелковое оружие, пообещав, что при необходимости поддержит тяжелой техникой или артиллерией ВСУ.
Практика показала всю неоднозначность такой схемы. Во-первых, возникли сложности в координации батальонов и армейцев. Часто поддержка военных запаздывала. Итог — потери, которых можно было избежать, располагай батальоны своим тяжелым вооружением.
Во-вторых, остро встал вопрос отсутствия у батальонов бронированного транспорта для перевозки личного состава. По понятным причинам у местных властей бронетехники нет. Кому повезло, получили броневики инкассаторских служб банков.
В-третьих, батальон оказался слишком малой единицей при столкновениях с относительно многочисленным противником. Такими силами, как оказалось, трудно вести даже оборону необорудованных позиций.
В-четвертых, в условиях широкого задействования на Донбассе российского спецназа сказывалось отсутствие достаточного уровня подготовки для ведения контрдиверсионной борьбы.
В-пятых, с учетом активного использования взрывных устройств остро были необходимы саперы. И средства минирования. Ничего этого не было.
В-шестых, кадровый вопрос: там, где командовали мотивированные и профессиональные офицеры, батальоны дрались достойно. Но таких офицеров остро не хватало.
Оплаченный кровью опыт Украины свидетельствует, что территориальные войска должны иметь в своем составе артиллеристов, саперов и людей, имеющих подготовку по программам сил специальных операций. Включение их в состав батальонов быстро «раздувает» эти батальоны до близких к полковым штатов.
В итоге в Украине было принято решение создать в каждой области бригады ТО. И начать их учить воевать по-настоящему. Начали практиковаться учения сразу целой бригады, типа «Северная крепость». Кстати, батальоны при военкоматах оставили. Но задачи их скорее полицейские — охрана важных объектов в военное время, работа на блокпостах.
Украинский опыт демонстрирует ряд важных моментов. Во-первых, подготовка и экипировка стоит дорого. И никакой районный бюджет просто не вытянет формирование дееспособного батальона. Во-вторых, военкоматы — это по сути бюрократические структуры, которые не способны осуществлять боевое управление. А местные власти должны помогать военным, а не командовать ими: у них просто нет компетенции. Поэтому потребовалось создание постоянной командной структуры из офицеров с опытом реальной службы и войны. В-третьих, у бригад ТО появилась артиллерия. Началась подготовка саперов и подразделений для контрдиверсионной борьбы. В-четвертых, поначалу к подразделениям ТО присоединилось много добровольцев. Далеко не все они смогли найти общий язык с армейскими офицерами, привыкшими к жесткой иерархии. В-пятых, никуда не исчез дефицит бронетехники. Ее нужны тысячи единиц. Но финансовые возможности государства и промышленности не позволяют быстро решить этот вопрос.
Еще раз повторюсь: опыт Украины ценен не только положительными, но и негативными примерами. Если мы хотим сберечь своих людей, то стоит внимательно присмотреться в первую очередь к тому, что в кризисный момент не сработало. И сделать должные выводы. А не огрызаться с ведомственных позиций.
Андрей Поротников, руководитель проекта BelarusSecurityBlog
Читайте также:
Получит ли Беларусь «свой» танк?
Сколько стоит территориальная оборона?