Диалог в тюрьме и под аккомпанемент омоновских дубинок
Что общего между театром и тюрьмой? Никогда не знаешь, с кем будешь сидеть. Михаил Генин Итак, первый шаг на пути «диалога», о котором в течение двух месяцев без конца говорили все белорусские и иностранные субъекты, наконец-то сделан.
Однако с уникальной белорусской спецификой. 10 октября Лукашенко прибыл в тюрьму и встретился с политзаключенными. И это очень символично. В белорусских условиях тюрьма оказалась наилучшим местом для такого исторического действа.
В экспертном сообществе было много суждений о том, что, дескать, Лукашенко не с кем вести переговоры, ибо нет субъекта. Светлана Тихановская, Павел Латушко и другие политики, претендующие на лидерство, находятся за границей.
Однако, как только возникла потребность в диалоге, то лидеров быстро нашли. Правда, все они — в тюрьме.
К тому же вступать в переговоры со Светланой Тихановской означало бы подтверждать и увеличивать ее легитимность, которая и так стала большой после ее встреч с Эммануэлем Макроном и Ангелой Меркель. О том, до какой степени эта тема является болезненной для Лукашенко, свидетельствуют все правовые и логические несуразицы в действиях белорусских властей вокруг фигуры символического лидера белорусских протестов. Светлану Тихановскую власти объявили в международный розыск, хотя правоохранительные органы не могут подтвердить наличие уголовного дела в отношении нее. И после этого Лукашенко рассказывает драматическую историю о том, как он организовал вывоз ее под конвоем за границу. То есть сначала сами вывезли, а потом сами же объявляют в международный розыск. Восхитительно!
Обратите внимание, на встречу с Лукашенко в СИЗО КГБ не пригласили Миколу Статкевича, Павла Северинца, ибо они представляют радикальную оппозицию. Также не была приглашена Мария Колесникова. Видимо, она нанесла Лукашенко личную обиду, изящно сорвав план выталкивания за границу лидеров и значимых фигур белорусского протеста.
На встречу пригласили умеренных, представителей Координационного совета и Объединенного штаба, то есть людей, стремившихся бороться в рамках правового поля.
А само место для переговоров имеет для Лукашенко преимущество. Партнеры по диалогу находятся в статусе заложников, в таком состоянии, при котором легче получить их согласие. К тому же у них не могло быть согласованной позиции.
Переговоры в тюрьме с политзаключенными – это, пожалуй, уникальное изобретение белорусского режима. Разве что можно вспомнить одну историческую аналогию, когда расистские власти ЮАР вели переговоры со знаменитым узником Нельсоном Мандела о демонтаже режима апартеида.
Визит Лукашенко в СИЗО КГБ сломал ряд стереотипов, распространенных в среде политизированной публики. Например, в социальных сетях много писали, что Александр Лукашенко живет в некоей параллельной реальности и неадекватно оценивает ситуацию в стране. Но визит в тюрьму свидетельствует о том, что он действительно хорошо понимает, в какой ситуации оказался.
Сам Лукашенко много говорил, что не пойдет ни на какие переговоры с реальными представителями протестующего народа, ибо это была бы демонстрация его слабости, выглядело бы как поражение.
Более того, до сих пор Лукашенко отрицал наличие субъекта, с которым стоило бы вести переговоры. Согласно официальной версии, за него проголосовало 80% избирателей, а на улицу выходят пьяные, уголовники, наркоманы, подростки, к тому же управляемые Западом. Дескать, с кем вести переговоры?
И вот теперь, приехав в тюрьму, Лукашенко тем самым признал наличие политического субъекта в лице того самого, сотни раз проклятого на официальном уровне, Координационного совета. Нашли даже круглый стол в СИЗО КГБ. На коротком, размещенном в телеграмм-канале видео, Лукашенко говорит, что «страна живет под лозунгом «Даешь диалог!». То есть получается, что до сих пор Лукашенко упорно игнорировал требования всего народа, и вот теперь вроде бы идет ему навстречу.
Еще один важный момент. Встретившись с лидерами Координационного совета, Лукашенко тем самым признал, что люди, с которыми он встречался – политические заключенные, они сидят за политику, и все вменяемые им уголовные преступления – придуманные.
Важно отметить, что в этот же день власти сделали еще один жест доброй воли, разрешив политзаключенному Сергею Тихановскому впервые за четыре месяца поговорить по телефону с женой Светланой. А на следующий день двое политзаключенных, присутствовавших на встрече с Лукашенко, были освобождены.
Что все это значит? Конечно, речь не идет о действительных переговорах с протестующим народом. Чтобы можно было поверить в их реальность, для начала надо было бы прекратить репрессии, освободить политзаключенных, которых на сегодняшний день, по оценкам правозащитников, насчитывается 95 человек. Поэтому речь идет об имитации.
Но даже сам факт имитации означает, что Лукашенко считает свою позицию не такой прочной, как кажется на первый взгляд. Она достаточно уязвима. Это главный вывод, который следует из этого странного визита в тюрьму.
Существует несколько факторов, которые не позволяют Лукашенко чувствовать себя победителем и подталкивают к некоторой гибкости.
Прежде всего, протесты дают политический эффект. Несмотря на жесткие репрессии (задержано около 14 тыс. человек), их масштаб не уменьшается. И это неоспоримый признак кризиса в обществе, который видят все: номенклатура, сторонники Лукашенко, противники, внешние субъекты.
Но даже если представить себе, что тактика силового подавления протестов принесет свои плоды, они прекратятся, то это вовсе не значит, что все придет в норму, вернется ситуация полугодовой давности.
Во-первых, цена наведения порядка силовым способом уже оказалась очень высокой и продолжает расти. Это серьезный удар по экономике, разрушение бизнеса, правовой системы, внешней политики страны.
Конфликт с Западом опасен не санкциями ЕС, которые носят символический характер, и не отзывом послов. И даже не отказом Евросоюза признать Лукашенко президентом.
Опасны экономические последствия. Противостояние с США и ЕС фактически блокирует сотрудничество со всеми международными финансовыми организациями (МВФ и др.). Не говоря уже про западные инвестиции.
Боюсь, что проект индустриального парка «Великий камень» может увять. Ведь китайцев привлекала возможность продавать продукцию из этого парка в Европу. Для Пекина Беларусь, находящаяся в состоянии острого конфликта с ЕС, малоинтересна.
Кроме того, даже если протест пойдет на спад, то пробудившаяся Беларусь никуда не денется. За эти месяцы создана большая инфраструктура общественного движения. Сюда входят телеграм-каналы, структуры гражданского общества в виде сообществ домов, микрорайонов. Созданы соответствующие чаты для общения. То есть созданы механизмы для легкой и быстрой мобилизации протестного движения, которое может вспыхнуть в любой момент. А для пришедшего в движение политизированного общества любой повод грозит новым взрывом.
Пока непонятно, какую цену придется заплатить Лукашенко за российскую поддержку. А она, очевидно, немалая. Лукашенко не может не раздражать то, что Путин обсуждает ситуацию в Беларуси, а следовательно, и его политическую судьбу, с Макроном и Меркель.
Иначе говоря, Лукашенко интуитивно чувствует, что Беларусь вступила в период перманентного социально-политического кризиса, который не может быть разрешен только силовыми методами. Отсюда и эта имитация переговоров.
Оказавшись под жестким давлением со стороны протестующего народа и России, Лукашенко пытается создать какое-то пространство для маневра. Это одновременно сигнал белорусскому обществу, Западу и России. Возможно, диалог с обществом — это одно из условий, которые выдвинул Путин в Сочи. Причем, Москва будет удовлетворена имитацией переговоров, а Запад — нет.
И еще один важный нюанс. Если бы начались настоящие переговоры властей с представителями протестующего народа, то помощь Путина была бы не столь необходима. И тогда можно было бы освободиться от обязательств, которые Лукашенко дал Путину в Сочи. Теперь он кое-что пообещал политзаключенным в тюрьме, и в их лице – протестующему народу. Думаю, сейчас Лукашенко попытается лавировать между этими обещаниями, не выполняя в полной мере ни одно из них.
Таким образом, можно констатировать, что Лукашенко начал сложную игру, пытаясь вернуть себе инициативу. До сих пор он был склонен лишь к простым и грубым решениям исключительно силовыми методами.
Но визит в СИЗО КГБ имел и побочный эффект, непредвиденные последствия. Не только независимые СМИ и эксперты оценили этот жест Лукашенко как проявление слабости, как поражение.На самом деле посещение тюрьмы стало плохим сигналом для его сторонников, номенклатуры. Они увидели, что «Батька» не такой и крутой, как хочет казаться, и под давлением массовых протестов вынужден пойти на уступки народу.
Лукашенко почувствовал это впечатление. И чтобы нейтрализовать его, компенсировать сделанную уступку, он решил в воскресенье 10 октября во время традиционного марша протеста продемонстрировать силу единственным понятным ему способом –свирепой жестокостью. По всей стране было задержано свыше 600 человек. Помимо активного применения водомётов, светошумовых гранат, омоновцы жестоко избивали людей дубинками, не щадя даже лежащих. Вновь появились раненые. Уровень жестокости, проявленный сотрудниками МВД, напомнил первые три дня после выборов.
Таким образом, тюрьма и омоновские дубинки – это тот фон, контекст, в рамках которого начинается так называемый «белорусский диалог».
Читайте также в рубрике «Диагноз»: