Площадь Перемен
Что такое наша Площадь Перемен? Никакая не площадь вовсе, а пятачок в центре города между домами. Там расположена детская площадка (качели, карусели, горки и прочие дела), отгороженная сетчатым заборчиком от оставшихся последними частных домов.
В трех десятках метров — моя родная улица Червякова, где я имею счастье жить уже без малого 50 лет. И дети мои с внуками тут живут.
Отсюда до проезжей части — всего ничего. А еще в полукилометре находится тот самый, памятный печальными событиями двухнедельной давности, РОВД Центрального райисполкома. Расположен за высоким забором, обнесенным спиралью из колючей проволоки, названной по имени её изобретателя некоего Бруно.
11 ноября этот скромный дворик стал местом страшной трагедии. Ближе к ночи приехали якобы «народные активисты» (на транспорте без номеров и сами без опознавательных знаков) планово срывать ленточки с заборчика детской площадки. Видно, не впервой им. Жители соседних домов из числа неравнодушных вышли с законным вопросом: «А кто вы, собственно, будете и что здесь делаете?». Завязалась словесная перепалка, быстро перешедшая в активную фазу. В результате местный житель 31-летний Роман Бондаренко (к слову, не самый активный из вопрошавших) был свирепо избит и через несколько часов умер в больнице, не приходя в сознание. Хотя врачи, как могли, и боролись за его жизнь.
Далеко не первый, и, полагаю, не последний трагический случай после августовских выборов. Да разве может быть иначе, когда власть выдает практически неограниченный карт-бланш на насилие? Как говаривал Геринг: «Убивайте, убивайте, убивайте! За всё отвечу я!» Конечно же, ответят! Но лишь за себя, а не за всех, кто, не задумываясь, идет выполнять их приказы. Тут уж каждый сам будет отвечать за свои грехи.
Стоял я на Площади Перемен и думал: «А ведь на месте Романа Бондаренко мог быть любой из нас». К примеру, мой сын, который живет всего в каких-то ста метрах неподалёку. И точно так же мог выйти из дому, став свидетелем подобного безобразия в своем дворе. И, скорее всего, — вышел бы!
Страшно об этом думать, но, увы, приходится…
Избитый Роман умер. А уже вечером во дворике его дома собрались сотни граждан. Плохие новости разносятся быстрее, чем хорошие. Люди стояли в скорбном молчании до глубокой ночи. И мои дети там были со свечами и цветами.
Сегодня меня, живущего в километре от места событий, еще с утра встревожил звук автомобильных клаксонов. Пробка на Червякова превышала километр. Отдельные «торопыги» разворачивались и ехали в объезд. Но таких было немного. Напротив, машины стремились проехать мимо места трагедии, сбавляя темп до пешеходного и громко сигналя. Потому рев стоял непрерывный и нескончаемый.
Люди со всех сторон шли потоком. В черных марлевых повязках (коронавирус!), черных платках и шарфиках. Шли молча, несли цветы. Большая часть выстроилась шеренгой по обеим сторонам улицы. В самом дворике народу было немного. Может, человек 200. Ну, это на 12 часов рабочего дня. Будка-мурал была буквально по невысокую крышу завалена цветами. Я тоже свои положил. Вокруг свечки-лампады. Красные звезды на зеленом фоне (след последних «закрасок») были перечеркнуты белой полосой. Памятные надписи, много фотографий. Карандашный портрет молодого парня. Может, даже авторства самого Романа. Он ведь был художником! Детишек во дворе учил рисованию…
Никаких криков, речёвок и вообще слов. Никакой музыки и песен, даже патриотических. Лишь гнетущее скорбное молчание. Многие плакали. Знаменитый заборчик еще хранил следы варварски сорванных накануне бело-красно-белых ленточек. На одной из лавочек (выкрашенной в БЧБ с вежливым «Окрашено») стоял трехлитровый термос с кофе для желающих. Рядом — стопка одноразовых стаканчиков.
В окрестных дворах, проездах и улицах ни одной машины «блюстителей» так и не заметил. Оно и правильно: люди, обнаружив, сгоряча могут и порвать на части. Хоть все и мирные на вид. Зачем рисковать зря? Потом отыграемся.
…Пока шел домой, в голове роились вопросы один наивнее другого. Соображают ли эти люди, что творят? Да и соображают ли вообще? И сколько среди них осталось таких, кто еще не утратил права зваться людьми? Или их загодя опаивают неким психотропным зельем? Допускаю и такое. Потому что никакой идейностью тут явно не пахнет. Деньги, приказ, безнаказанность… А так — ничего личного. Ну, убили или покалечили кого ненароком. Ну, не повезло человеку…
Ребята! Ведь ваш «патрон», когда запахнет жареным, легко свинтит в какой-нибудь Ростов или Каракас. А там вы ему точно не нужны! И здесь тем более никому не будете нужны. Зачем нормальному, не полицейскому государству столько вооруженных до зубов «правоохранителей»? Тем более, ничего кроме как лупить дубинками безоружных людей не умеющих делать. Что с вами потом делать? Полагаю, для многих люстрация будет еще очень хорошим исходом. Неужто не понятно, что вас намеренно окунают в кровь те, кому терять уже нечего?
Вспомнил сказку Александра Волкова «Урфин Джюс и его деревянные солдаты». До жути похожая ситуация! Хоть в нашем случае ничего сказочного нет. Сказки, как водятся, заканчиваются хорошо. А наша, поди, еще и не думает кончаться. Бравые генералы не могут волшебным образом превратиться в учителей танцев вроде сказочного Лан Пирота, какой «пластикой» не перекраивай им лица на веселые и дружелюбные. И ваш «Урфин Джюс» вряд ли удовлетворится приговором прожить остаток жизни среди людей, которых обидел. Поскольку жизнь — это вам не сказка.
Радует, что белорусы, прежде походившие на мягкосердечных сказочных Жевунов, которые при невзгодах лишь плакали да печально звенели бубенчиками на шляпах, уже не те.
Фото TUT.BY использовано в иллюстративных целях
Читайте также:
«Вот спросят меня внуки: «Дедушка, где ты был 9 августа 2020 года?»