Проще, еще проще, казалось бы, куда проще, и тем не менее еще проще
Конный пешему не товарищ. То, что волнует конного, например, цена овса, пешему фиолетово. Но в любом, даже самом примитивном обществе есть и конные, и пешие. Есть владельцы стареньких жигулей и последней модели Maserati. Есть болельщики Манчестер Юнайтед и БАТЭ.
Как же они уживаются вместе? Для ответа на этот фундаментальный вопрос человечество изобрело политику. Но прежде, чем обсуждать ее национальные особенности, необходимо разобраться с термином.
В моей компьютерной коллекции имеются определения на любой вкус. Начну с американского журналиста Оскара Амерингера (1870 — 1943): «Политика есть благородное искусство получать голоса бедных и деньги на избирательную кампанию у богатых, обещая защитить одних от других».
Звучит красиво, но не про нас. Сразу видно, что автор цитаты сформировался в стране, в которой на выборах считают голоса. Поэтому предлагаю выполнить команду «Кругом!», и поможет нам в этом российский финансист Андрей Мовчан: «Политика — это почти всегда борьба безумцев с подлецами за счет дураков».
Уже теплее. Примерно так оно и было в начале 90-х. Но за прошедшие с тех пор годы, не то чтобы количество подлецов и дураков поубавилось, но называть «безумцами» сотни тысяч белорусов, выходящих летом 2020 г. на городские площади, означало бы скатиться до уровня государственных пропагандистов.
Не обязательно читать Гомера в оригинале, чтобы понять связь политики с древнегреческим полисом (πόλις), т.е. городом. «А полис, — поясняет политолог Олег Хархордин, — противостоит «ойкосу», от которого позже произошло слово «экономика». Следовательно, на агору шли, оставив хозяйственные нужды дома, «у себя». Поэтому интерпретация политики как домохозяйства, как проблемы выбора хозяина — это следствие нашего забывания того, что внутри полиса нет хозяина, которому должны повиноваться другие».
К сожалению, что для жителей древнегреческих городов было само собой разумеющимся, так и не стало неотъемлемым атрибутом белорусской городской культуры. Популярный еще в прошлом году вопрос «Если не он, то кто же?», этот печальный вывод подтверждает.
В полисе не было хозяина. Но конных и пеших, впрочем, как и представителей других социальных и профессиональных групп хватало. Для согласования интересов граждане полиса (не путать с метэками и рабами) собирались на агоре, т.е. на рыночной площади.
Расстоянием, на которое распространялся крик глашатая, и ограничивалась численность населения полиса. Поэтому централизованного древнегреческого государства так и не сложилось. Для этого требовалась перейти от прямой демократии к демократии представительской. Задачка эта для древних греков оказалась со звездочкой. Решить ее они не сумели.
История развивается по спирали. По крайней мере так людей моего поколения учили в советской школе. Глядя на Беларусскую модель, с этой истиной сложно не согласиться. В какой еще европейской стране политические элиты пытаются сегодня убедить население в преимуществах прямой демократии перед представительской? Я другой такой страны не знаю. Но чья это проблема?
Ошеломляющие перспективы
Об уникальности страны под белыми крыльями любит рассуждать академик Владимир Гусаков: «Сегодня Беларусь — практически единственное в Европе государство, обладающее полным статусом свободы и независимости. Ей не надо ехать ни на Запад, ни на Восток для согласования своей внешней и внутренней политики и экономики. Все решения вырабатываются государством, исходя из национальных интересов, имеющихся возможностей и задач развития».
Это исходя из национальных интересов, если я правильно понял, средняя зарплата в долларовом эквиваленте на протяжении 11 лет не способна закрепиться на уровне «святой цифры» ($500)? Что или кто ей мешает?
Народ на роль помехи не претендует. Согласно академику, «…общая настроенность беларусского общества на сохранение достигнутого и созидание вкупе с новейшими технологиями представляет базисные возможности построения эффективной экономической системы. Причем специфика белорусской идейной традиции дает принципиальные преимущества. Прежде всего это характерные для белорусской культуры равноправие граждан (независимо от их социального статуса), доминирование духовного над материальным, высочайшая трудоспособность и стремление к справедливости, пристрастие к творчеству и навыки коллективного труда».
Нет претензий у руководителя Национальной академии наук и к сильной президентской власти и соответствующей ей централизованной модели государственного устройства. Напротив, благодаря модели централизованного регулирования всех сторон общественной жизни, Беларусь встала «на равных с другими странами во всех сферах».
Перспективы открываются ошеломляющие. По крайней мере академик рассчитывает «на ежегодный рост национального ВВП не менее 5 % в ближайшие годы». У дотошного читателя может возникнуть вопрос по поводу 1% среднегодовых темпов роста в предыдущем десятилетии. Но не будем о грустном. Кто старое помянет…
Беларусский вариант прокрустова ложа
Вернемся к поиску подходящего определения. «Политика — механизм формулирования интересов определенных групп, правила борьбы за эти интересы, механизмы разрешение конфликтов этих интересов и пр.» (Кирилл Рогов, политолог).
Казалось бы, искомое найдено. Остался сущий пустяк: избрать в парламент представителей конных, пеших, владельцев стареньких жигулей и последней модели Maserati, и пусть они на профессиональной основе вырабатывают максимально приемлемые для всех социальных групп решения.
Что мешает белорусам последовать протоптанной дорожкой? Согласно академику Владимиру Гусакову, мешает государство, которое единолично вырабатывает «все решения».
Простенько? Дальше некуда! Но это только лирическому герою из советского шлягера «сверху видно все». На практике же, чем стройнее властная вертикаль, чем она вертикальней, тем неразличимей детали у ее основания.
Решение пришло «от жизни». Уже в первый год строительства Беларусской модели был разработан максимально упрощенный образец единого народа (своеобразный аналог прокрустова ложа из древнегреческой мифологии) под который стали подгонять и конных, и пеших.
События лета-осени 2020 г. показали, что с задачей упрощения государство не справилось. То, что мы сегодня наблюдаем, — это вторая попытка из естественной сложности сделать неестественную простоту.
Иной технологией, кроме силовой, государство для народа не располагает. И не в силу непонимания проблемы, а в силу отсутствия иных технологий для решения задачи социального упрощения в XXI веке.
Сергей Николюк, политолог