Параллели. Такая вот история, или как 1937 г. сошелся с 2021 г.

В тот же день Генеральная прокуратура РФ обратилась в суд с просьбой ликвидировать сразу две организации, признанные иностранными агентами: историко-просветительский «Международный мемориал» и правозащитный центр «Мемориал». В обоих исках сказано, что организации нужно ликвидировать, так как они «грубо нарушают» законодательство об иностранных агентах.

Вот такая параллель. То, что события произошли в один день — случайность. То, что РБ и РФ уже два десятка лет строят Союзное государство — закономерность. Верной ли дорогой идут товарищи? Однозначного ответа на этот вопрос нет и быть не может, т. к. ответ зависит от ценностей, которых придерживается отвечающий.

Минск — Москва: переход от постсоветского авторитаризма к неототалитаризму

Сомневаться в параллельности внутренней политики Дворца Независимости и Кремля не приходится. Это параллельность порождена переходом от постсоветского авторитаризма к неототалитаризму. И в Минске, и в Москве все объективные условия для такого перехода сформировались.

События развиваются стремительно. Еще четыре года назад поверить в возможность ликвидации «Мемориала», основной задачей которого является исследование политических репрессий в СССР, было невозможно. Что и подтверждает речь Владимира Путина на открытии мемориала памяти жертв политических репрессий «Стена скорби» в 2017 г. (публикуется с сокращением).

Владимир Путин

Дорогие друзья!

Сегодня особая памятная дата: 30 октября — вот уже более 25 лет — отмечается в нашей стране как общенациональный День памяти жертв политических репрессий.

Для всех нас, для будущих поколений, что очень важно, важно знать и помнить об этом трагическом периоде нашей истории, когда жестоким преследованиям подвергались целые сословия, целые народы: рабочие и крестьяне, инженеры и военачальники, священники и государственные служащие, учёные и деятели культуры.

Репрессии не щадили ни талант, ни заслуги перед Родиной, ни искреннюю преданность ей, каждому могли быть предъявлены надуманные и абсолютно абсурдные обвинения. Миллионы людей объявлялись «врагами народа», были расстреляны или покалечены, прошли через муки тюрем, лагерей и ссылок.

Это страшное прошлое нельзя вычеркнуть из национальной памяти и, тем более, невозможно ничем оправдать, никакими высшими так называемыми благами народа.

В истории нашей страны, как и в любой другой, немало сложных, противоречивых этапов. О них спорят, обсуждают, предлагают разные подходы для объяснения тех или иных событий.

Наш долг — не допустить забвения. Сама память, чёткость и однозначность позиции, оценок в отношении этих мрачных событий служат мощным предостережением от их повторения.

Поэтому два года назад Правительством Российской Федерации принята Концепция государственной политики по увековечиванию памяти жертв политических репрессий, создан Фонд памяти.

Сегодня в центре столицы мы открываем «Стену скорби». Грандиозный, пронзительный монумент — и по смыслу, и по своему воплощению. Он взывает к нашей совести, нашим чувствам, к глубокому, честному осмыслению периода репрессий, состраданию их жертвам.

Нам и нашим потомкам надо помнить о трагедии репрессий, о тех причинах, которые их породили. Но это не значит призывать к сведению счетов. Нельзя снова подталкивать общество к опасной черте противостояния.

Сейчас важно для всех нас опираться на ценности доверия и стабильности. Только на этой основе мы можем решить задачи, которые стоят перед обществом и страной, перед Россией, которая у нас одна.

Я отказываюсь от звания лауреата Государственной премии, или Сквер ликвидированных

ТБМ ликвидирован. Общество «Мемориал» находится в процессе ликвидации. Но у тех, кто хоть немного знаком со спецификой работы российских судов, не возникает сомнений в том, что иск Генеральной прокуратуры будет удовлетворен.

Что в сложившихся обстоятельствах могут сделать россияне, которым небезразлично прошлое, настоящее и будущее страны? В первую очередь, руководствоваться принципом, сформулированным поэтом Александром Галичем: «Не молчи — попадешь в палачи». Поможет ли это? Время покажет.

Мы публикуем два блога, позаимствованных на сайте «Эхо Москвы». Автор первого — поэтесса, драматург Людмила Петрушевская.

Людмила Петрушевская, фото Юрия Стрельца

Я учила испанский. Я же ведь была названа Долорес. Это мое настоящее имя. От слова «страдание».

В 15 лет я попросила маму поменять в паспорте это имя, меня за него травили советские дети в пионерлагерях. Я всегда называла себя Люся.

Когда я выросла, я работала в звуковом журнале «Кругозор». Делала пластинки.

И я работала над звуком того диска, который был у меня посвящен испанскому узнику, проведшему в одиночке 23 года. После смерти диктатора Франко его выпустили и чтили как героя: он не давал показаний против своих.

Он потом давал показания, путешествуя по всему миру. Его слушали. О нем написали пьесу, и ее играли в театрах. Я вставила в свою пластинку (6 минут) страшную запись: крик ребенка, когда началось ташкентское землетрясение. Его отец проверял работу магнитофона, и этот детский вопль записался.

И еще я вставила туда испанскую песенку, которую выучила на уроках:

Мемориа, мемориа, долоре-долор.

Память, память, страдание-боль.

Мою пластинку запретили. Тогда.

У меня сейчас отбирают Мемориал, память об осужденных и расстрелянных, о брошенных под грузовик и умерших голодной смертью, о замороженных в грузовиках по пути от лагеря к лагерю, о замученных пытками на Лубянке и на Колыме, о забитых недавно на улицах, в вагонзаках и в мили-полиции. О сидящих в заключении по сфабрикованным, фальшивым делам. О тысячах таких заключенных, опасных для властей.

Пусть на меня снова заводят дело об оскорблении президента.

Я отказываюсь от звания лауреата Государственной премии. Потому что мне вручал значок, коробку и букет президент путин. За пьесу, посвященную тем, кто не вернулся из лагерей. За память о них.

Он не знал, за что мне дают звание лауреата Госпремии, он не читал мою пьесу «Московский хор» и, хоть я его пригласила, не пришел в Театр Европы на спектакль (как приходил Горбачев с женой, и зал МХАТа, стоя, вместе со своим Президентом — пятнадцать минут аплодировал стоявшим на сцене людям и великому Олегу Ефремову).

Просто так путин протянул мне свидетельство, коробку со значком и букет.

Память — страшная, оказывается, для нынешних руководителей вещь, для путина, раз Ее запрещают.

Ну и меня и моих детей запретят. Их дела, их тексты. Мои книги и спектакли.

Но Память!

Автор второго блога — Роман Шамолин, антрополог, к. филос. н., ректор Новосибирского Открытого Университета

Роман Шамолин, фото Максима Филатова / АиФ

Прокуратура РФ намерена закрыть общество «Мемориал». И по нашим временам нет никаких сомнений, что закроет. Чистка исторической памяти на государственном уровне. Но останется ли у нас, жителей этой страны, своя память? Это уже только нам решать. И почему бы нам не начать рассказывать свои истории? Флэш-моб памяти.

В Томске, когда был студентом 3 курса исторического факультета ТГУ (1990), у нас была одна учебная практика. Летом, после окончания курса по источниковедению истории СССР, мы, студенты-историки, делали археологические раскопки в самом центре города. По проспекту Ленина располагалась следственная тюрьма НКВД, а к ней примыкал небольшой сквер. В известные времена в этом сквере ликвидировали и закапывали тех, кто прошел полный курс следственных действий у советских чекистов. В одной общей яме. Ее мы и раскапывали.

Не знаю, останки скольких человек были в итоге найдены в этом конкретном сквере: десятков, сотен, тысяч? Нам за неделю раскопок попадались разрозненные человеческие кости. Вообще, и в самих застенках этой тюрьмы, и по приговорам, вынесенным тут, были расстреляны 23 000 человек. За период с 1923 по 1944. Такая вот пропорция работы чекистов: в год — по тысяче трупов. Даже чуть более.

Можно лишь представить, сколько по нашему необъятному отечеству мест, похожих на этот небольшой томский сквер. Такая вот история.