Почему пол-Европы судится с «Газпромом»
Сразу пять европейских импортеров российского газа инициировали с мая прошлого года арбитражные разбирательства против «Газпрома». Пересмотра цен на газ требуют датская компания DONG Naturgas A/S, польская PGNiG, турецкая BOTAЄ Petroleum Pipeline Corporation, голландская Gas Terra B.V. и базирующаяся в Лондоне Shell Energy Europe.
Арбитражных разбирательств могло быть не пять, а семь
Впрочем, арбитражных разбирательств из-за формулы цены могло бы быть не пять, а даже семь. Просто с двумя партнерами «Газпром» не стал доводить дело до суда и в марте—апреле этого года урегулировал споры. Это французская компания Engie S.A., а также давний и крупнейший немецкий покупатель российского газа концерн E.on. Точнее говоря, образованная в ходе его разукрупнения самостоятельная компания Uniper, которой E. on, среди прочего, передал весь свой бизнес с Россией.
Возникает по меньшей мере два вопроса: почему, во-первых, «Газпром» спорит сейчас о ценах чуть ли не со всеми своими западноевропейскими партнерами, и почему, во-вторых, в одних случаях он находит возможность договориться, а в других готов несколько лет ждать решения арбитража.
Начнем с того, что в арбитражах нет ничего необычного или предосудительного: это цивилизованный способ разрешения разногласий, а они в бизнесе неизбежны. Специфика данной ситуации состоит в том, что все споры связаны с одной темой: с формулой цены на газ.
За десять лет газовый рынок Европы кардинально изменился
«Газпром» в своих долгосрочных контрактах по традиции придерживается формулы, сформировавшейся в Западной Европе в 60-е годы прошлого века в обстановке, когда газовый бизнес был слабо развит, а потому ни о каком ликвидном рынке с нормальным рыночным ценообразованием не могло быть и речи. Поэтому цены на газ привязали тогда к другому энергоносителю — нефти.
Однако за прошедшие с тех пор полвека отрасль кардинально изменилась. В Европе сформировался рынок газа, на котором конкурируют между собой компании из довольно большого числа стран, поставляющие голубое топливо уже не только по трубопроводам, как раньше, но и по морю в сжиженном виде. В таких условиях нефтяная привязка утратила свое былое значение, а на первый план вышли так называемые спотовые цены, формирующиеся в центрах торговли газа (хабах) на основе спроса и предложения.
В опубликованном в начале мая докладе Международного газового союза (IGU) подчеркивается, что Европа является одним из тех регионов, где в последнее время произошли наиболее существенные изменения в механизмах ценообразования. Если в 2005 году 78 процентов газа продавалось на европейском рынке с нефтяной привязкой, то в 2015 году — лишь 30 процентов. Доля спотовых цен за те же десять лет выросла с 15 до 64 процентов.
Какие факторы влияют на уступчивость «Газпрома»?
Но ведь цены на нефть обвально снизились. Разве европейские импортеры в такой ситуации от нефтяной привязки не выигрывают? Нет, подчеркнул аналитик DB Research, поскольку газ подешевел еще больше. В результате партнерам «Газпрома» зачастую приходится вести бизнес себе в убыток, приобретая российский газ дороже, чем затем удается продать его конечным потребителям, ориентирующимся на уровень спотовых цен.
И это — вовсе не временное явление, убежден аналитик Йозеф Ауэр: «Газа на рынке уже сейчас очень много, а в перспективе будет еще больше, поэтому низкие цены на него куда более вероятны, чем низкие цены на нефть». В такой ситуации «Газпрому» «нет никакого смысла настаивать на условиях долгосрочного контракта, что может в конечном счете разорить партнера», указывает эксперт.
По его мнению, в Москве это понимают: «У меня такое впечатление, что «Газпром» стал в отношениях со своими основными покупателями в Европе намного более гибким». Иными словами, он в большей мере учитывает спотовые цены. Исследования российских экспертов такой вывод подтверждают. По подсчетам Института энергетики Высшей школы экономики и Института энергетических исследований РАН, «Газпром» с начала 2009 до середины 2015 года 65 раз пересматривал контракты с 30 европейскими компаниями. В том числе с тем же концерном E. on, которому в 2012 году из Москвы вернули порядка 1 миллиарда евро.