Сколько нефти нужно Беларуси «для счастья»?
Вице-премьер Владимир Семашко заявил, что Беларуси выгоднее перерабатывать 18 млн тонн нефти, а не 24: «Это та точка, где мы получаем максимальную прибыль. А прибыль для НПЗ чрезвычайно важна, потому что они находятся в серьезном инвестиционном цикле... После окончания этих проектов НПЗ смогут обрабатывать все 24 млн тонн нефти».
А ведь еще не так давно белорусские власти были возмущены фактом сокращения Россией поставок нефти, обвиняя партнеров в недобросовестности и срыве договоренностей, требуя «недостающие» 6 млн тонн. Что же теперь заставило поменять эти взгляды, сколько в действительности нашей стране нужно нефти для эффективной работы?
Экономист Леонид Злотников считает, что главным аргументом, который заставил белорусское руководство снизить «нефтяные аппетиты», является неэффективность ее переработки нашими НПЗ.
— Произошло снижение цен на нефть и, естественно, на сами нефтепродукты, — поясняет эксперт. — Предприятия Германии или Нидерландов за счет более эффективных технологий переработки получают больший выход. С одной тонны они имеют 960 кг ценных нефтепродуктов. Соответственно, когда они их продают, то окупают свои затраты и получают прибыль. Наши же предприятия имеют более низкую переработку.
И хоть на том же Мозырском нефтеперерабатывающем заводе есть отдельные установки, которые могут перерабатывать нефть более эффективно, однако в целом глубина переработки там не более 80%. На Новополоцком заводе и того меньше.
— В итоге цена не окупает затраты. Где-то даже получается убыток, — поясняет Леонид Злотников. — К тому же и качество у нас хуже, чем у тех стран, где технологии выше. Пока были высокие цены, то и с низкими технологиями и качеством можно было зарабатывать. А сейчас нет.
То, что выгода от нефтепереработки будет падать, было понятно уже тогда, когда цены на нефть начали снижаться. Однако белорусские власти почему-то не спешили снижать объемы экспортируемой нефти.
—Тянули, потому что планировали закончить реконструкцию на отдельных участках, — поясняет эксперт. — Но сейчас очевидно стало, что не получится, поэтому и решили, что с точки зрения экономики лучше меньше перерабатывать, используя наиболее современные участки, а не все подряд. В этом и есть причина, а не в том, что Россия дает или не дает.
Руководитель научно-исследовательского центра Мизеса Ярослав Романчук считает, что трезвого расчета в таком снижении «нефтяных аппетитов» нет.
— Комментарий Семашко доказывает одну простую вещь, что настоящих профессиональных расчетов и оценок Беларуси катастрофически не хватает, — отмечает эксперт. — То есть правая рука не знает, что творит левая. На уровне предприятий одна правда, но уровне министерств — другая.
Экономист напоминает о тех временах, когда белорусские власти активно использовали схему «растворителей-разбавителей».
— Когда можно было совершать чудеса трансформации нефтепродуктов, тогда получалось, что можно перерабатывать хоть 30 млн тонн, включая серые поставки. А в 2016 году нам дали 18 млн тонн, но оказалось, что так и надо. Теперь правительство будет говорить: «Это мы так хотели, это мы так оптимизировали, просто мы вам не говорили, Александр Григорьевич. Вот какие мы молодцы!» Так неуклюже подогнали под полученный результат, что нельзя не улыбнуться.
Сколько же на самом деле нужно Беларуси нефти, чтобы чувствовать себя уверенно и работать в плюс, эксперт сказать не берется.
— Если бы была четкая понятная бухгалтерия, чтобы каждый профессионал мог оценить, что выгодно, а что нет, тогда можно было бы говорить, сколько надо — 18 или 24 миллиона тонн, — поясняет Ярослав Романчук. — А поскольку схемы у нас до такой степени навороченные, то с точки зрения одного из участников этих схем это может быть невыгодно. Но есть и другие участники, для которых это выгодно.
Анастасия Беленькая, zautra.by