Почему Минск и Москва не смогут договориться о единой валюте?
Премьер-министр России Дмитрий Медведев в общении с прессой продолжает упоминать работу над введением единого эмиссионного центра и единой валюты для Минска и Москвы. Национальный банк эту информацию опровергает.
«Теоретически у российских коллег может быть какой-нибудь проект. Но сейчас данный вопрос не обсуждается в принципе», — сообщил пресс-секретарь Национального банка Беларуси Александр Тимошенко.
Что решают правительства двух стран за закрытыми дверями, можно только догадываться. Однако введение единой для Беларуси и России валюты кажется маловероятным. Вот что говорит старший аналитик «Альпари» Вадим Иосуб:
— Вероятность введения в Беларуси и России в ближайшей перспективе единой валюты близка к нулю. Нет для этого ни экономической целесообразности, ни политических предпосылок.В мировой практике единая валюта вводится как заключительный этап глубокой интеграции. Интеграция в таком случае подразумевает, с одной стороны, свободу движения товаров, услуг, капитала, рабочей силы. С другой — у стран гармонизированы макроэкономика и экономические циклы: должны быть схожие процентные ставки, дефицит или профицит бюджета, отношения долга в ВВП.
Чаще всего в странах, стремящихся к использованию общей валюты, объединяют налогово-бюджетную систему. Но бывают и исключения, к примеру, Евросоюз, оставивший в странах-участницах разный подход к налогообложению и бюджетной политике. И стоит отметить, что в связи с этим у некоторых его членов возникали кризисные ситуации.
В отношениях Беларуси и России не реализован даже самый первый и основной шаг, открывающий путь единому эмиссионному центру, — свободное движение товаров, отмечает эксперт.
— Во-первых, у нас разные цены и нет единого товарного рынка для энергоносителей, во-вторых, по остальным позициям ведутся вечные торговые войны. То есть в реальной экономической интеграции еще конь не валялся, — считает эксперт.
Возьмись партнеры Союзного государства за создание наднациональных органов и единого эмиссионного центра, одному из них придется отказаться от части своей власти и самостоятельности. И попытки привести как удачный пример отношения между странами еврозоны, где такие большие страны, как Германия, на равных строят экономические и политические отношения с самыми маленькими участниками объединения, не корректны. В Евросоюзе стран-участниц много, они представлены, исходя из процентного соотношения их населения, а решения принимаются по демократическим принципам.
Такого рода союз Беларуси и России, с учетом того, что экономика первой — это 3% от экономики второй, нереализуем.
— Москве не интересно, чтобы в вопросах денежно-кредитной политики Беларусь имела такой же голос, как и Россия. На ситуацию равенства голосов она не пойдет, — говорит Вадим Иосуб.
Единый эмиссионный центр и общая валюта со всеми изменениями, которые они в себе несут, без равенства голосов фактически означали бы отказ белорусского президента от той власти, которую он имеет сейчас.
— Для нашего руководства слово «суверенитет», может быть, достаточно абстрактное, но что такое личная власть, предельно понятно. За последние 25 лет руководитель государства приложил массу усилий, чтобы получить абсолютную власть и ее сохранить, — считает эксперт.
Он полагает, что второй путь стал бы для Беларуси потерей экономического суверенитета. Так как все экономические решения при таком исходе принимались бы единолично Москвой.
Сложно представить, что Кремль согласится на равенство голосов в наднациональных органах или что Александр Лукашенко добровольно отдаст право решать экономические вопросы Кремлю. Переговоры по этому вопросу могут длиться бесконечно. Но поскольку интересы сторон идут параллельными линиями, найти решение, не ущемляющее интересов ни одной из них, практически невозможно.