Августовское восстание: что дальше. Часть 2
Конечный результат во многом предопределён сутью происходящего. Итак, что же происходит в Беларуси? Казалось бы, ответ на этот вопрос очевиден: в результате подавления народных протестов против фальсификации итогов президентских выборов в стране имеет место глубокий политический кризис.
На самом деле нет. Политический кризис — это внешняя форма. Суть в другом: то, что мы наблюдаем и в чем участвуем, — это конфликт сельской и городской культур. Под культурой в данном случае я подразумеваю не оперу-балет, а систему ценностей, норм поведения и правил взаимодействия, которые являются господствующими для нашего общества.
Беларусы как нация находятся на этапе перехода от одной культурной доминанты к другой. В определенной степени речь идет о смене культурного кода, которым так часто пугают государственные пропагандисты. Передайте этим товарищам, чтобы успокоились: смена этого кода вступила в завершающую фазу. И скорость изменений будет только нарастать.
Культурная изменчивость — нормальный эволюционный процесс, который во многом определяется структурой производства и распределения общественных благ. Сохраняйся культура в неизменном виде, и человечество до сих пор не вышло бы из каменного века.
Проблема в том, что именно межкультурные конфликты даже в рамках одной нации — наиболее ожесточенные. В подобном конфликте не может быть компромисса: победитель получает все, проигравшая культура исчезает. В старые времена за счет истребления её носителей. Например, средневековая беларусская городская культура была физически уничтожена нашествием московитов в середине 17 века. В наше время речь идет об ассимиляции.
Как было сказано выше, в Беларуси происходит столкновение двух культурных систем, обе из которых при этом являются национальными, хотя и подвергшимися влиянию извне.
С одной стороны, речь идет сельской культурной традиции, огромное негативное влияние на которую оказал большевистский геноцид крестьянства. Беларусский крестьянин за 1000 лет письменной истории был хозяином на своей земле около 60 лет (от отмены крепостничества и до коллективизации) в центре и на востоке страны и меньше 80 лет на западе Беларуси. Остальные 900 лет он на кого-то горбатился. Когда Лукашенко стращает нас тем, что «оденут в лапти, впрягут в телегу и под плеткой ходить будем», он выражает память поколений сельской Беларуси.
Сельской культуре в Беларуси противостоит городская. Свыше половины беларусов живут в городах с населением более 100 тыс. жителей, а если говорить о планке от 50 тыс. жителей— то почти 2/3. Мы — нация крупных городов. Процессы урбанизации в Беларуси идут уже более полутора веков. Это длинный и необратимый тренд.
Который стал особенно масштабным в послевоенный период. В силу чего в течение длительного времени основная масса беларуских горожан оставалась носителями сельского менталитета. Свободное время они предпочитали проводить на своих деревенских подворьях. Город для них был местом работы и получения благ, а местом добровольного приложения усилий с целью что-то улучшить оставалась деревня. Беларусь была крестьянской страной и после того, как доля зарегистрированного городского населения превысила половину. Просто некоторые крестьяне жили в частных домах, а некоторые в панельных многоэтажках.
Именно такую Беларусь видел А. Лукашенко до того момента, как пересел в бронированный лимузин. С тех пор реальной Беларуси он не видел, а наблюдал показуху и лубок. Которые выдавались за дисциплину и порядок.
Но той страны, которую помнит Лукашенко, уже нет. Деревня утратила демографический потенциал: рост больших городов происходит в основном за счет перетекания людей из малых городов. Село больше не в состоянии не то что «колонизировать» город, но даже воспроизводить себя: за последние 20 лет (одно поколение) численность сельского населения сократилась на 30%. Нет уже и многих крестьян-горожан первого поколения и до трети сельских усадеб просто заброшены. Сельская культура утратила большинство в численности своих носителей.
Базовые ценности сельской и городской культур разительно отличаются. Для первой характерно стремление к предсказуемости, она существует в формате низкомобильных (в социальном плане в первую очередь) и относительно малочисленных групп хорошо знакомых и связанных между собой людей. Плюс плетка как исторически проверенный на собственном опыте аргумент. Сельские усадьбы стояли в неизменном виде поколениями.
Большой город — это всегда про перемены, динамику и самореализацию. А для этого необходима автономная личность. Среди потока малознакомых и незнакомых людей, напрямую не зависящих друг от друга, не так уж просто насадить некие каноны и авторитеты. Поэтому надо договариваться и искать компромиссы. Город является носителем духа самоуправления, капитализма и демократии.
Из сказанного следует, что в текущем противостоянии компромиссы могут быть только тактические и временные, стратегических компромиссов быть не может. Существующая система власти в Беларуси будет демонтирована полностью и безусловно. Вопрос в скорости и цене процесса. Нынешний политический кризис — арьергардное сражение старой культуры. Потенциала роста и развития (ни физического, ни качественного) у которой уже нет. Даже настоящее становится слишком сложным для её носителей. Отсюда и полное идейное бессилие, неспособность режима сформировать видение будущего. И постоянное апеллирование к славному прошлому. Которое может и славное, но уже точно не вернется.
Что можно и нужно делать сейчас, чтобы ускорить победу городской культуры — поговорим в следующем материале.
Андрей Поротников, эксперт, руководитель проекта BelarusSecurityBlog