Порядок в сапогах
Порядок, как и «Я», бывает разным. Есть английский. Он про апельсиновый запах в туалете, а есть отечественный — это когда в асфальт лицом.
Для затравки немного азбучных рассуждений на тему, чем авторитарные режимы отличаются от тоталитарных. Секретов тут нет. Слово российскому журналисту Евгению Верлину:
«Классический тоталитаризм — это контроль над всем и вся: над выездом за пределы страны, над СМИ, культурой, персональными данными, интернетом, контактами».
Классический тоталитаризм, впрочем, как и все классическое, встречается нечасто, но важна тенденция. Примеров о запрете выступлений российских артистов, открыто выступающих против «спецоперации», приводить не стану. Они у всех на слуху. Станет ли подобных примеров в ближайшее время больше или меньше? «Вот в чем вопрос. Что благородней духом — покоряться пращам и стрелам яростной судьбы иль, ополчась на море смут, сразить их противоборством?»
Ответ на гамлетовский вопрос человечество ищет уже пятое столетие, но к консенсусу так и не пришло. Надеюсь, никогда и не придет, потому что выбор между покорением и противоборством может быть только индивидуальным. А тоталитаризм на то и тоталитаризм, чтобы сводить возможность индивидуального выбора к минимуму.
Но продолжим движение по азбучной тропинке с помощью социолога Григория Юдина:
«Между тоталитарным и авторитарным режимом есть большая разница. Один из них построен на общественной пассивности, на том, что он деполитизирует пространство и выключает людей из политической жизни. А другой наоборот, на форсированную политизацию — вас заставляют во что-нибудь верить, что-нибудь делать вместе со всеми, возникает такая гомогенная среда».
Перед инициаторами «спецоперации» в связи со срывом плана «А» встает очередной гамлетовский вопрос: «Объявлять или не объявлять всеобщую мобилизацию?». Возмещать потери среди контрактников некем, сколько по сусекам не скреби, сколько по амбарам не мети. Однако объявление всеобщей мобилизации чревато.
Российский обыватель, для которого путинизм есть поступательное движение от победы к победе, может и не понять. Ситуацию усугубляют экономические санкции. Телевизор нервно курит в стороне. Рапорты об уничтожении очередных бандеровцев и рост цен на товары повседневного спроса — это, как говорят в Одессе, «две большие разницы».
О негативных последствиях массовой мобилизации хорошо известно белорусскому коллеге национального лидера России. В подборке концептуальных замечаний к выступлениям участников идеологического семинара[1] (март 2003 г.), читаем:
«Митинги и демонстрации, о которых говорил Леонид Петрович Козик (руководитель Федерация профсоюзов Беларуси — С.Н.), это тоже форма, через которую нужно проводить идеологическую работу, но этим надо пользоваться очень аккуратно. Не поощрять стихию. Лучше все-таки какое-то ограниченное количество людей, организованное, пикеты и так далее».
Как тут не вспомнить персонажа романа «Золотой теленок» Михаила Самуэлевича Паниковского, не любившего «большого скопления честных людей в одном месте».
«Тепленькая» цитата
Тоталитаризм советского разлива задолго до американского политолога Фрэнсиса Фукуямы с его «концом истории» подавал себя как итог развития всего человечества. Отцы постсоветского тоталитаризма (неототалитаризма) на подобное не замахиваются. Кишка тонка.
Но кто сказал, что «светлое будущее» невозможно обменять на «светлое прошлое», тем более, что в прошлом есть событие, авторитет которого непоколебим для большинства граждан Союзного государства. И чем дальше мы от этого события, тем понятнее становится его истинный масштаб. А как иначе? Большое видится на расстоянии.
Ценность этого события невозможно переоценить еще и в силу того, что оно распахивает настежь «окно возможностей» для профессионалов в вопросах патриотического воспитания. Удивляться этому не приходится, т.к. культивируемый государством патриотизм из всех видов обуви предпочитает армейские сапоги.
Автора мема «Если ученые такие умные, то почему они не ходят строем?» отыскать в интернете мне не удалось. Печалька. Однако куда важнее тот факт, что данный мем (единица значимой для культуры информации) свое актуальности у нас не потерял. Подтверждением тому служит следующая цитата: «Слава богу, что у нас диктатура… Так зато порядок есть при этой диктатуре. Не было бы диктатуры, так ходили бы голытьбой». Цитата еще «тепленькая».
Марширующие в сапогах граждане — высший символ порядка. Но существуют и другие символы. Слово российскому сатирику Виктору Шендеровичу:
«Порядок — слово очень опасное. Есть разное понимание порядка. Есть английский порядок — это чтобы апельсиновый запах в туалете и вежливый полисмен. А есть наш порядок — чтобы все лежали лицом вниз и боялись».
Дороговизна тоталитаризма — это полбеды
Кто какой порядок предпочитает — дело вкуса. О вкусах, как гласит пословица, не спорят. Пословица права, т.к. ценности не могут быть предметом спора. Если, например, конкретный джентльмен предпочитает блондинок, то переубеждать его бесполезно.
К сожалению, за все в этой жизни приходится платить. В том числе и за порядок. При этом не важно, о каком порядке идет речь, об английском или о нашем.
«Тоталитаризм, — поясняет российский экономист Александр Аузан, — вообще говоря, довольно дорогая штука. Давайте мы начнем с того, что вы вряд ли можете привести пример страны, где был бы тоталитарный режим и не было бы физически оборудованной границы. Невозможно давить на население, если его не заключили в консервную банку. А эта консервная банка стоит очень дорого».
Но дороговизна тоталитаризма — это полбеды. Его главная беда — неэффективность, и в первую очередь неэффективность в вопросах сбора и обработки информации, что и продемонстрировала «спецоперация».
Демократический транзит, о котором так убедительно говорили западные политологи после падения Берлинской стены в 1989 г., на просторах Союзного государства не состоялся. Но было бы ошибкой списать попятное движение на «национальных лидеров». Регенерация «тоталитарных институтов и соответствующих пластов советской идеологии» (Лев Гудков, социолог) была бы невозможна без поддержки снизу.
Отсутствие стремления радикально изменить мир ничего принципиально не изменило. Тоталитаризм, как показывает практика, можно воссоздать и в отдельно взятом союзе.
[1] Информационный бюллетень АП РБ № 4 (83) 2003